Мы сидели на крыльце ее дома, луна казалась больше обычного. Катя открыла потертую обложку «Мастера и Маргариты».
– Опять? – удивилась она. – Который раз ты ее перечитываешь? Зачем?
Я отвел взгляд. Потому что не мог сказать правду: «Потому что ты – как Маргарита. И я боюсь стать тем, кто ее потеряет».
– Просто нравится, – пробормотал я.
– Врешь, – она ткнула меня локтем в бок. – Ты знаешь, что у тебя левая бровь дергается, когда ты врешь?
Я засмеялся. Она уже выучила все мои привычки: если тереблю манжет рубашки – волнуюсь, если сжимаю кулаки – злюсь, если молчу дольше трех секунд – придумываю, как сгладить неловкость.
– Ладно, – сдался я. – Я представлял, как ты… ну. Как Маргарита. Летишь над городом. Только вместо метлы – твой желтый велосипед.
Катя запрокинула голову и рассмеялась так громко, что в кустах шарахнулся кот.
– Ну ты, Пашка, совсем! – щеки ее порозовели, глаза засияли. Такая красивая. Такая беззащитная.
Но…
Катя была младше на два года, мы познакомились на конкурсе школьных театров. Я не подумал, что она в седьмом классе учится – выглядела как ровесница. Понравилась очень сильно, и общение пошло сразу как-то легко, естественно, не то что с другими девочками. В общем, мы не могли друг друга потерять. Стали дружить.
Втайне я радовался, что Катя в другой школе учится и живет через пять остановок, иначе одноклассники меня бы точно застыдили.
***
– А если бы мы жили в другом времени? – спросила она как-то, когда мы бродили по пустынному парку. Осень выкрасила листья в ржавые тона, и Катя то и дело пинала их ботинками.
– В каком?
– Ну, не знаю… В эпоху мушкетеров. Ты бы стал кем?
Я притворно задумался:
– Кардиналом. Чтоб в красном ходить.
– Нет! Ты совсем не такой, – она прыгнула передо мной, загородив путь. – Ты бы был д’Артаньяном. Шпага, глупая улыбка и вечно в долгах.
– А ты?
– Я бы тебя спасала, – Катя скрестила руки. – Потому что ты, конечно, полез бы на трех гвардейцев сразу.
Я схватил ее за руку, внезапно серьезный:
– А если бы меня убили?
Она замолчала. Потом встала на цыпочки и прошептала мне на ухо:
– Тогда бы я нашла того, кто тебя у меня отнял. И отомстила бы.
Голос ее дрожал. Я обнял ее – впервые не как друга, а как человека, без которого не могу дышать.
***
– Ты когда-нибудь целовался? – огорошила Катя меня однажды.
Мы сидели на старом диване в ее гостиной, родители были на работе. От неожиданности я поперхнулся чаем.
– Нет, – соврал я. (Целовался. Один раз. На спор.)
– Я тоже нет, – она поджала губы. – Интересно, каково это?
Я почувствовал, как ладони стали влажными.
– Наверное… как удар током, – пробормотал я, глядя в стену.
– Проверим?
Я резко обернулся. Катя сидела, поджав под себя ноги, и смотрела на меня с вызовом.
– Это… не лучшая идея, – выдавил я.
– Почему?
– Потому что потом все изменится.
– А что плохого в изменениях?
Я не ответил. Потому что боялся сказать: «Если я поцелую тебя, то не смогу остановиться».
Она вздохнула, отодвинулась:
– Ты странный, Павел.
– Знаю.
***
В день моего отъезда в Питер Катя прибежала на вокзал с распухшими от слез глазами:
– Возьми меня с собой, – схватила она меня за рукав.
Я покачал головой:
– Ты еще школу не закончила.
– Мне все равно!
Я прижал ее к себе, вдыхая запах ее волос:
– Я вернусь.
– Когда?
– Как только устроюсь.
– Ты врешь, – она всхлипнула. – Голос дрожит, бровь ползет вверх…
Катя смотрела на меня так… эти глаза говорили больше любых слов.
Но я не стал оправдываться. Потому что она была права – я не знал, что будет, не знал, вернусь ли. Что я мог обещать? Что буду писать и звонить.
Поезд тронулся.
Катя бежала за вагоном, кричала что-то. Я не расслышал. Показалось, что губы сложились в три слова: «Я тебя жду».
***
Я не приехал.
Писал, звонил первое время. А потом новая жизнь закрутила, появилась девушка-ровесница… Наши детские разговоры с Катей словно вытерлись из памяти, все это казалось чем-то далеким и нереальным.
Не сразу понял, что потерял.
Узнал о ее свадьбе случайно – встретил на Невском ее одноклассницу, которая между делом спросила: «Катя выходит замуж, ты знал?»
Мир на секунду остановился.
Не спал всю ночь. Вспоминал, как Катя смеялась, когда мы бежали под дождем от школы до ее дома. Как она щурилась, пытаясь разгадать правду я говорю или обманываю. Как спрашивала целовался ли я. Как смотрела на меня в последний день перед моим отъездом – будто ждала, что я наконец скажу то самое слово.
Я мог бы признаться, мог бы не уезжать в Питер, мог бы приехать к ней… Но я был юным идеалистом. Думал, что сначала нужно «встать на ноги», добиться чего-то, доказать себе и миру, что я чего-то стою. А любовь… Любовь подождет.
А теперь Катя выходит замуж.
Я купил билет на первый же поезд.
***
Когда я увидел ее у магазина, сердце упало куда-то в пятки. Она была еще красивее, чем в моих воспоминаниях. Шла быстро, уверенно – совсем не та робкая девочка из прошлого.
И вот она обернулась. Заметила меня, узнала. Глаза – все те же. Широкие, чуть испуганные.
«Здравствуй. Я приехал», – сказал я.
Катя ответила что-то невнятное, сделала шаг в сторону, будто хотела убежать. Но потом остановилась. Я видел, как она сжимает сумку, как дрожит ее нижняя губа:
– У меня свадьба через три недели, – не здороваясь, сказала она.
Я знал. И все равно спросил:
– Выйдешь за меня?
Она молчала. Но на глазах были слезы.
Тогда я сказал все, что копил годами. Про то, как сильно ошибался. А еще о коллеге, который перед отъездом спросил что со мной случилось, уж не влюбился ли. Я кивнул.
– А она вас любит?
– Не знаю. Возможно, уже нет, – ответил я.
Тогда он рассказал мне историю своей жизни. Как он тоже когда-то откладывал любовь «на потом». Как думал, что сначала карьера, деньги, стабильность… А когда наконец решился – оказалось, что его девушка уже замужем и растит детей с другим.
– Почему ты не приехал раньше? – спросила она.
– Думал, что опоздал и ты счастлива без меня.
– Опять врешь, – она сжала кулаки. – Ты просто боялся.
– Да, – признался я.
– Та маленькая девочка долго ждала тебя, Павел. Мечтала, как ты приедешь и скажешь: «Ты – моя».
Я протянул руку, тронул ее пальцы:
– Ты – моя.
Катя смотрела на меня, и я видел в ее глазах борьбу. Страх. Надежду.
– Ты опоздал.
– Надеюсь, нет. Ты еще свободна, а я здесь. Выйдешь за меня?
Вот тут она заплакала. Я обнял ее – впервые за столько лет.
И почувствовал, как она прижимается ко мне, будто боится, что я снова исчезну. А потом сказала то, что я мечтал услышать десять лет:
– Забери меня отсюда.
***
Теперь, когда наша дочь спрашивает, как мы познакомились, Катя улыбается:
– Он украл меня, как в плохом романтическом фильме.
– Неправда! – хмурюсь я. – Я просто… вернул то, что было моим.
Катя целует меня в щеку. И я знаю – она счастлива.
Как и я.
