В мусорке лежали розы.
Шикарный букет роз из 51 штуки.
В уличном баке не было уже места для чего-то другого, поэтому розы, лежавшие сверху, заметные еще издалека, вели Розу, как маяк.
Розы для Розы. Совпадение это или нет, но все ухажеры дарили ей только розы. Возможно, это каламбур такой. Или слабая фантазия. Или, когда приходили в цветочный, где-то на подкорке было записано «розы».
Глядя на цветы, женщина только сейчас поняла, что она потеряла.
***
Пара влюбленных закрылась в кладовке.
— Олег… увидят же… или услышат…
— Прости, не утерпел…
— Здесь щеколда точно надежная?
— Да точно-точно.
В частном отеле, где они сейчас шушукались и приступали к чему-то очень неправильному, гремела свадьба. Маленькая свадьба, правда. Но народ так разгулялся, что колонки уже перегрелись.
Волнение сводило Розу с ума.
Сейчас их накроют…
— У твоей дочери там свадьба, а ты… — Роза тряхнула затуманенной головой.
— От того еще азартнее!
И Роза окончательно поплыла…
Убегали они из кладовки потом по отдельности.
Олег, поправив галстук-бабочку, пошел к фотографу. Пора родителям фотографироваться с невестой и женихом. Он встал позади своей жены, которой он на голову выше, и улыбнулся на камеру голливудской улыбкой, будто он семьянин года.
Олег был лицедеем, которому не нужно время, чтобы поменять роль.
Розу же выдавали ее выбившиеся пряди и бегающие глазки. Потому она поспешила к фуршету: чтобы занять себя едой и никто не подходил к ней с разговорами. Ее муж тоже занят: уплетает тарталетки и беседует с гостями.
Под конец вечера Олег подал Розе тайный знак, что пока к нему подходить не стоит, — почесал затылок. Шифруются.
Со свадьбы уезжали тоже по отдельности. Кивнули друг другу на прощание, как хорошие друзья, и, с каменными лицами, расселись по разным такси.
***
— Когда поедем Маше за учебниками и канцтоварами?
— Числах в двадцатых, — ответила Роза.
— Уже 27.
— Вась, Маше 17. Свои канцтовары она покупает сама, если с того года все закончилось.
— Форма, кросы, обложки. Я бы ее свозил — ей бы носить все не надо было.
— Закажет. В маркетплейсах сейчас распродажи школьных товаров.
Розе это было неинтересно.
Ей семья теперь вообще неинтересна. Вася что-то бормочет, а она улыбается «да, хорошо».
— Роза, прояви хоть какое-то участие. Это и твоя дочь, — Вася намазывал масло на внушительный ломоть батона.
— Хорошо, я поеду с вами.
С той свадьбы прошла неделя. Олег не звонил и не писал. Шифровался. Когда появится возможность, он отправит ей другой тайный знак — сообщение от телефонного оператора, что баланс пополнен. Он у нее и записан, конечно, как телефонный оператор.
Роза буравила взглядом молчавший телефон.
-Роза!
-М?
— Индукционную брать или газовую?
Вася, видимо, вел диалог о покупке плиты.
Никак они не могли договориться, какая лучше — индукционная или газовая.
Роза усмехнулась — почему она вообще с ним спорит?
— Бери любую.
— Нет. Скажи ты.
— Индукционную.
— Ты настаивала на газовой.
— Я передумала. Если свет вырубится, то будет ничего и не приготовить.
Роза хочет от него уйти. Потому-то ее больше и не тревожит, какая у них будет плита. У них — никакой не будет. Она мужа не любит. И не уверена, что когда-то у нее вообще было это светлое чувство.
Роза замуж вышла без любви.
Она была очень… здравомыслящей. А Вася подходил ей по всем критериям. Так к чему прозябать в ожидании, скорее всего, несуществующей любви, если тут рядом пропадает такой кавалер, который мир готов положить к ее ногам? Как говорила секретарша из «Служебного романа» — «Надо брать». Только тут не сапоги. Но подошла к этому вопросу Роза, как к покупке сапог. Вышла замуж. Родила. Быт наладили. Роза даже слыла любящей женой. Мужу не перечила без острой необходимости. Смотрела на него, как на кумира. При посторонних нахваливала Васю с честным видом, отзывалась про него очень лестно. Когда тебе все равно, то зачем ругаться? И почему бы не похвалить?
Женщина думала, что не способна полюбить.
Но в этом ее переубедил Олег.
С Олегом Вася когда-то работал. Потом Олег уехал зарабатывать на севера, там и осел, но остались знакомые, друзья. Вертелись они в одних кругах и сейчас.
Олегу неразговорчивая Роза сразу приглянулась. Роза ответила ему тем же, чем и прочим кавалерам когда-то: безразличием. Она замужем. Ее этот брак вполне устраивает. Но Олега это только подстегивало. И как-то, когда многочисленная компания собралась за одним столом, он так увлеченно и одухотворенно, почти как мастер сцены, рассказывал о своем погружении с аквалангом в океане, что Роза влюбилась. Влюбилась не в его внешность или харизму, а в его умение зажигать зал. Чтобы все слушали, открыв рты. Олег будто дергал за ниточки, как кукловод, что никому было не оторваться. И у Розы проснулся интерес к нему. Сперва она эту искру интереса отгоняла от себя. Но не удержалась. Все барьеры, выстроенные вокруг нее за много лет абсолютной холодности, рухнули в одночасье.
Он сам был женат.
Но это не стало преградой.
Роза, как человек, который полз по пустыне и чуть не спятил от жажды, кинулась к нему, как к роднику со студеной водой.
И дома ей уже неинтересно.
Обо всем догадывалась дочь, поэтому у них с мамой отношения сейчас такие натянутые. Все сводится к «привет-пока». И отчасти ехать с ней за покупками Роза боялась именно поэтому. Вроде, Роза и хотела развестись, но и боялась последствий, боялась неизведанного…
— Когда ты обо всем скажешь папе? — напрямую спросила Маша.
Роза словно приросла к стенду с альбомами.
— Скажу что?
— Что ты развестись хочешь.
— Маша, кто тебе такое сказал?
— Я видела вас. С Олегом.
Вот почему Маша так изменилась по отношению к маме. Не подходит к ней. Не доверяет свои секреты. Не разговаривает…
— О каком Олеге речь? — мастерски сыграла Роза, — О том, который папин коллега? Мы случайно пересеклись в торговом центре, но я уже не помню даже, в какой день это было. Маша, я не понимаю, кто вложил в твою голову такие мысли. Как ты могла подумать такое о матери…
— Мама, заканчивай эту комедию, — у Маши опустились руки, — Заканчивай. Никто мне это в голову не вложил. Я вас видела. И не в торговом центре, а на свадьбе у Ани. Пока вы обжимались, скрывшись от посторонних глаз, да и я понимаю, что не просто обжимались, но не хочу это вслух произносить, папа был занят беседой с Игорем Семеновичем, а Аня и ее мать — фотосессией с родственниками. Но я в аэропланах, о которых говорил папа, ничего не понимаю, а родственницей Ани не являюсь, поэтому я-то сразу спохватилась, что тебя нигде нет. И видела, как вы вылезали из кладовки.
— Мы… чистящее средство для одежды искали. Олег пролил на себя вино и не знал, как вывести пятно…
Маша прыснула:
— Ма, было бы мне 3 года, эта отговорка бы сработала. Ну, а так… я не знаю, кем надо быть, чтобы поверить в это. Придумай что-то посерьезнее.
— Маша…
— Надо сказать папе. Жить во лжи нельзя. Вы сами мне твердили, что честность — это основа всего.
Аж сердечко заколотилось…
Но, наверное, оно и к лучшему, что дочь ее вынуждает во всем признаться. Надоело жить двумя жизнями.
В тот вечер, отправив дочь домой, Роза несколько часов гуляла по городу. Почему-то она сопротивлялась своему же желанию развестись. Шла вдоль Ленинского проспекта, старалась думать о том, как им с Олегом будет хорошо, что это любовь, что они счастливы, а на ум приходили только воспоминания, связанные с Васей. Вася, ростом с нее, тщедушный паренек нес ее на их свадьбе почти 50 метров — от дворца бракосочетания до лимузина. «Стойкий» — подумала она. Он не силен, он даже кулер дома поднимает с протяжным оханьем, но ее нес. Потому что она как-то обмолвилась, что это ее мечта, чтобы жених пронес ее на свадьбе.
Но ничего не попишешь.
Она ведь его не любит.
Дома она без обиняков сказала:
— Я хочу развестись.
Он был разбит, но не удивлен.
— Предсказуемо, — ответил Вася, — Я… не хочу разводиться, Роза. Даже зная про вас с Олегом. Пойдем к психологу? Поработаем над этим?
— Прости…
— Я буду ждать до завтра. Пока ночевать поеду в свою квартиру, а тебя подожду до завтра. У беседки, где мы встречались, когда все только начиналась. Но, если ты не придешь, я приму это за точку.
Позже дочь сказала:
— Я буду жить с папой.
Роза, не теряя времени, но с дырой внутри, поехала к Олегу. Странно. Она должна сейчас ликовать — наконец-то, им никто не помешает быть всегда вместе.
За барной стойкой Олег пил. И пил так, будто от горя.
— Зачем ты все рассказала Васе??
— Но как бы я от него ушла, ничего не сказав?
— Кто тебя просил уходить??
Оказывается, все не так, как она себе представляла.
— Разве не ты?
— Никогда я об этом не просил, Роза!
— «Хочу быть с тобой всегда» — это как можно по-другому понять??
— Всегда, но так, как сейчас. Наши великолепные отношения не обременены детьми и браком. Мы встречаемся, потому что этого хотим, а не, потому что так надо! Никакого совместного быта, обвинений, дележки зарплаты и обсуждений, кто завтра поведет ребенка к врачу. Спасибо, зайка, но я этим и в семье сыт по горло. Наелся. Досыта. Я думал, ты со мной, потому что тоже хочешь отвести душу. Выскользнуть из лап наскучившего быта! Это… как съесть эклер после гречки. После, а не «вместо». Греча — это обед, эклер — это способ себя порадовать. Лакомство. Если их смешать, то будет отстой. Если эклер сделать постоянным обедом, а не лакомством, то будет то же самое, что и с гречкой. Приестся.
— Я думала, у тебя ко мне серьезно…
— Серьезное у меня дома. Как и у тебя. Там серьезно. Роза, что за девчачьи ути-пуси? Влюбились, серьезно… Роза, у тебя дочь! У тебя мать с инвалидностью, с которой тебе помогает муж. А у меня — еще четверо несовершеннолетних детей, даже если не считать Аню, которая уже совершеннолетняя и замужем, я разорюсь на алиментах. Мысли здраво. Сколько проплывет наша «лодка любви», если мы будем жить у тебя на половину моей зарплаты, еще и маме твоей лечение оплачивать? Любовь все преодолеет? Окстись. Это слова из любовных романов для домохозяек. Роза, я надеюсь, твой Вася ничего не скажет моей жене??
— Не скажет… Я сама ей скажу!
Хотелось запустить в него стаканом, но бармену же собирать потом эти осколки…
Поехав туда, где Вася назначил им свидание, Роза увидела погибшие цветы и поняла, что потеряла мужа, но, что еще ужаснее, она поняла, что любила его.
