Звонок в дверь прозвучал в половине шестого вечера. Я как раз заваривала чай — крепкий, с чабрецом. Такой чай пила моя мама, царствие ей небесное. В голову пришла мысль: наверное, опять соседка Анна Петровна забыла забрать свою газету из почтового ящика. Сильно она этим увлекается, ну а я… Ну, что тут скажешь, у каждого свои привычки.
— Иду, иду, — отозвалась я, вытирая руки о передник.
Открываю дверь — и замерла. На пороге стоит племянница Марина с мужем и двумя огромными чемоданами. Ну вот, только этого мне и не хватало. А предупреждать, конечно, никто не стал.
— Тётя Валя! — Марина бросилась ко мне, обнимая. От неё пахло дорогими духами и чем-то таким, что я не могла точно уловить, но чувствовала, что она немного нервничает. — Как же я рада тебя видеть!
Её муж Игорь стоял чуть поодаль, неловко переминаясь с ноги на ногу. Мы с ним виделись только один раз, на их свадьбе три года назад. Он был такой же — высокий, худощавый, с беспокойным взглядом.
— Здравствуйте, Валентина Михайловна, — протянул он мне руку, а я уже думала, как это всё у меня теперь будет. — Простите за вторжение.
В прихожей стало тесно. Трое взрослых людей, два чемодана, и что-то невысказанное в воздухе, что уже настраивало на напряжённую волну.
— Проходите на кухню, — сказала я, отступая, чтобы они могли войти. — Чаю хотите?
Марина, не снимая плаща, присела на край стула. Всегда была красивой девочкой, очень похожей на мою сестру. Те же выразительные глаза, пухлые губы, и вот эта привычка — теребить мочку уха, когда волнуется. Она явно нервничала.
— Тётя Валя, у нас такая ситуация… — замялась она, бросив взгляд на мужа.
— Мы продали квартиру, — сказал Игорь за неё. — Появилась возможность купить дом за городом, но он ещё в процессе. Ремонт, документы, вы же понимаете…
Я кивнула, но в душе не совсем понимала, зачем продавать квартиру до того, как новое жильё будет готово. Всё равно как идти в магазин и покупать одежду, а потом ждать, пока её сшьют.
— Нам нужно где-то пожить пару месяцев, — Марина взяла меня за руку. — Тётя Валя, можно мы остановимся у тебя?
Тут я почувствовала, как что-то внутри замерло. Мой уютный мир, мои привычки, моя тишина. Ну как, как я могу сказать «нет» дочери моей сестры? Она же совсем одна, я не могу ей отказать.
— Конечно, деточка, — ответила я, улыбаясь, но что-то внутри меня всё равно ёкнуло. — Раскладывайтесь в гостиной. Там диван удобный.
— Тётя Валечка! — Марина бросилась ко мне, обнимая снова. — Ты — просто спасительница! Мы будем тихими-тихими, даже не заметишь нас. И, конечно, будем помогать с расходами.
— Да-да, разумеется, — поддакнул Игорь, искренне улыбнувшись. — Мы ведь не нахлебники какие.
Вроде бы всё просто, но вот как-то странно всё это. Племянница и её муж быстро устроились: Марина разложила свои безделушки на журнальном столике, а Игорь распаковал ноутбук. Я сидела и наблюдала за ними, как они суетятся у меня в квартире, а внутри всё больше нарастала странная тревога. Ведь это родные люди, а в доме, как мне казалось, они были чужими.
— Мы вам тут не помешаем? — спросил Игорь, когда я принесла им постельное бельё.
— Что ты, что ты, — ответила я. — Квартира большая, места всем хватит.
А вот перед сном я долго стояла у окна на кухне. В темноте отражалось моё лицо — уже не молодое, с добрыми глазами, но с тревогой в уголках губ. «Всего пара месяцев», — повторила я себе. — «Что может случиться за пару месяцев?»
Как же я ошибалась…
Прошла неделя. Я встала рано утром, чтобы успеть в поликлинику — суставы ныли, не по-детски. А до талончика к ревматологу я добралась только через три месяца. Как всегда, всё сдерживается и откладывается. Отсидела очередь, получила рецепты, зашла на рынок за свежими овощами. Вроде день был обычный, но усталость ощущалась прямо в костях. Вернулась домой, довольная, что впереди меня ждал долгожданный вечер с любимым сериалом.
Только переступила порог — и что-то сразу не так. Воздух был какой-то чуждый, будто что-то постороннее проникло в дом. В нос ударил запах какого-то странного освежителя — приторно-сладкий, как в туалетах на вокзале. Я поморщилась, сняла плащ и пошла в зал.
И тут… остановилась. Не могла поверить своим глазам.
Мой старый добрый диван, который стоял у окна последние пятнадцать лет, был сдвинут в угол, у стены. Журнальный столик — теперь прямо напротив, у другой стены. А на окнах вместо моих любимых кремовых штор с цветочным узором висели ярко-бирюзовые портьеры.
— Господи, что здесь произошло?
— О, тётя Валя, ты уже вернулась! — тут же выскочила из кухни Марина, улыбаясь. На ней был мой передник — тот самый, с вышитыми васильками, подаренный Верой когда-то.
— Нравится? — глаза её блестели, как у ребёнка. — Мы с Игорьком решили немного оживить обстановку. А то всё такое… — она махнула рукой, будто пытаясь объяснить всё за один жест. — Скучное.
Я стояла посреди комнаты и не могла выговорить ни слова. На стене, где раньше висел пейзаж с берёзками, теперь красовалась абстрактная мазня в металлической раме.
— Где моя картина? — выдохнула я, голос был почти нечеловеческим, как будто я говорила через одеяло.
— Не переживай, я её аккуратно убрала в кладовку, — ответила Марина, как будто это не стоило ни минуты размышлений. — Она такая старомодная, согласись? А эту нам подарили друзья на новоселье. Правда, стильная?
Я медленно опустилась в кресло. Моё кресло, единственное, что осталась на своём месте.
— Почему вы не спросили меня? — старалась говорить спокойно, но что-то в голосе всё-таки выдавало тревогу. — Всё-таки это моя квартира.
— Ой, тётя Валя, — Марина махнула рукой, как если бы я с нею говорила о чём-то совершенно неважном. — Мы же просто хотели сделать уютнее! Ты столько времени проводишь на работе, думали, тебе будет приятно, если всё будет по-новому.
Я слегка вздрогнула. Я пять лет как на пенсии. И что, разве она даже этого не помнит?
— Мам, я дома! — послышался голос Игоря из прихожей.
«Мам?» — мне показалось странным, но через секунду я поняла, что он звонит по телефону. Игорь зашёл в комнату с телефоном в руке, продолжая разговор.
— Да, всё отлично, мы уже почти как дома. Конечно, тут просторно.
Он подмигнул мне и прошёл на кухню, продолжая болтать.
— Мариночка, — я понизила голос. — Я ценю твои старания, но, пожалуйста, впредь советуйся со мной. Это мой дом.
Марина присела на подлокотник моего кресла и обняла меня за плечи.
— Тётечка, не сердись. Мы же не чужие друг другу. Разве семья не должна жить в красивом, современном доме? Ты только присмотрись — так ведь гораздо лучше!
Я вздохнула, не зная, что думать. Может, я действительно старая закостенелая бабка? А может, просто не привыкла к тому, что жизнь начинает вдруг крутиться не по моим правилам? Всё как-то меняется, как-то не так… Чувство, что в мою тихую, привычную жизнь ворвались чужие руки и начали всё переставлять. Причём не только мебель — что-то внутри меня тоже сдвинуто, что-то перемещено, и теперь это место не моё.
— Ладно, — сдалась я, хотя внутри всё ёкало. — Только давай договоримся: больше никаких перестановок без моего ведома.
— Конечно-конечно! — воскликнула Марина, и в её голосе была такая игривость, что я чуть не поверила. — А я тебе ужин приготовила. Пойдём на кухню?
Я поднялась, но как-то вяло, будто ноги были не мои, а чужие, и побрела за ней. На кухне стоял какой-то зловещий запах новой еды — запеканка с нерусским названием, а на столе лежали чёрные палочки для еды.
— Это стильно, — пояснила Марина, заметив мой взгляд. — Ты не против?
Я села за стол. Мой стол, в моей кухне, а пахло… как в чужом доме. Прямо здесь, на этом месте, где всё должно быть знакомо. Я чувствовала, что что-то не так. Странное ощущение, как будто я тут не одна, а кто-то другой тоже присутствует.
Воскресное утро было одним из тех немногих солнечных, по-настоящему тёплых апрельских дней. Через приоткрытую форточку в кухню врывался запах весны, цветущих яблонь из соседнего сада. Я заварила чай и нарезала пирог с вишней, который испекла вчера. Хотела как-то порадовать их, пусть они не скажут, что я только одна и сижу.
Марина и Игорь, как всегда, ещё спали. Они что-то ночами не высыпались, фильмы смотрели, планшеты теребили. Я старалась не обращать внимания на громкие разговоры, доносившиеся из зала, когда сама уже собиралась ложиться. Молодые, что уж тут. Им хочется быть шумными, развлекаться.
Тихо напевая, я расставила чашки на подносе. Время позавтракать. Схватила поднос и направилась в зал, но у двери остановилась. Услышала голос Марины. Она говорила по телефону и думала, что я всё ещё на кухне.
— Да, Ленка, говорю тебе, всё идёт по плану! — в голосе Марины было что-то слишком самодовольное. — Мы тут устроились, и тётка нам слова не поперёк говорит.
Я замерла. Что-то в её интонации заставило сердце сжаться. Почему-то я вдруг поняла, что не стоит мне сейчас заходить.
— Нет, не съедет, с чего бы? Эта квартира — единственное, что у неё есть. Тут три комнаты, представляешь? И в центре! Такая цена сейчас… — голос её чуть понизился, а мне стало не по себе.
— Да нет, мы ей объяснили, что пока дом строится. Ха, какой дом? Да никакого нет! Мы просто продали нашу однушку, Игорь деньги в бизнес вложил. А тут жильё на халяву, да ещё и перспективное… — она принизила голос, как будто её слова звучат шёпотом. — Мы ей мозги промоем. Она же одна, квартира только на ней, а мы её единственные родственники.
Я стояла, как вкопанная. Пальцы на подносе похолодели. Комната будто развернулась передо мной в замедленной съёмке. Мозг не успевал уловить происходящее. Я прислонилась к стене, чтобы не упасть.
— Да не переживай, — продолжала она, весело щебеча. — Мы её потихоньку убедим. Она же всё с чашечками да вазочками ходит, как с писаной торбой. Пусть в какую-нибудь однушку на окраине переедет. А нам с Игорьком — такие хоромы!
Точно так, как если бы я ничего не значила. Словно моя жизнь — всего лишь фоновая история для их амбиций.
Сердце сжалось. Всё это было так предсказуемо, но почему-то я не верила. Марина, девочка, которую я вырастила, которую носила на руках, которая плакала у меня на груди, когда первый парень её бросил… Как она могла? Как можно так предать?
— Лен, я тебе потом перезвоню, — хихикнула она. — Игорёк проснулся, надо кормилицу на лапшу повесить. А, кстати, она вчера пирог испекла. А мы его в мусорку — такая безвкусица.
Я отшатнулась от двери и с трудом вернулась на кухню. Руки дрожали. Чай расплескался по подносу, а пирог, который я пекла с таким удовольствием… Он тоже оказался для них «безвкусицей». В мусорку.
Осторожно поставила поднос на стол, села и смотрела в окно. Яблоня, цветущая в саду, почти не замечала меня. Всё внутри оборвалось. Пустота, как в тот день, когда я узнала, что сестры больше нет. Словно её не стало, и меня тоже.
В зале послышался смех Игоря, его небрежные слова и Марины шёпот. Они наверняка обсуждали, как «помыть мне мозги», как «устроить» меня поудобнее для себя.
Я сидела за столом, глядя в окно, и пыталась не пустить слёзы. Не могла позволить себе быть слабой, не перед ними, не перед собой.
— Тётя Валя, ты чего тут одна? — Марина заглянула на кухню, и её глаза были полны притворной заботы. — Мы тебя потеряли. О, пирог! Ты настоящая волшебница, тётечка. Игорь, иди сюда, тётя Валя нас балует!
Я стояла перед ней, на лице которой играла эта таинственная, натянутая улыбка. И вот она, эта маска, которую я теперь точно разглядела. Больше никаких иллюзий.
— Угощайтесь, — произнесла я тихо, почти беззвучно.
Прошло две недели с того момента. Я чувствовала себя как в каком-то тумане. Снаружи всё было так же: я продолжала заниматься домашними делами, готовить, убираться, а они, они как будто живут своей жизнью, поглощая всё больше моего пространства. Но теперь я видела их. Я видела, как они играют в свою игру, и каждый их жест был как чужая рука, передвигающая не только мебель, но и меня.
Каждое «тётя Валечка, как вы себя чувствуете?» — было для меня как удар по лицу. Каждое «сюрприз» в виде очередной перестановки вещей в квартире — это был их способ показать, кто здесь хозяин. Кто командует.
Тот день. Я вернулась из магазина раньше, чем обычно. Забыла список покупок и решила забежать домой за ним. В подъезде столкнулась с Надеждой Степановной.
— Валюша, а к тебе гости пришли, — сказала она. — Женщина какая-то деловая, с папкой. Я подумала, ты дома.
Меня как током ударило. Какая ещё женщина? Я никого не ждала.
— Спасибо, Надя, — кивнула я и пошла на свой этаж, стараясь скрыть внутреннюю тревогу.
Дверь в квартиру была не заперта. Из коридора слышались голоса. Я остановилась, прислушалась.
— Да, планировка отличная, — говорила незнакомая женщина. — Особенно для этой серии домов. И метраж хороший, и потолки высокие. А вы здесь давно живёте?
— Не очень, — ответила Марина. — Но у нас серьёзные планы на эту квартиру. Видите, мы уже ремонт потихоньку делаем.
Я замерла у вешалки. В коридоре стояла женщина в строгом костюме с папкой в руках. Спиной ко мне. Марина с Игорем показывали ей квартиру, как будто они — настоящие хозяева.
— Кухня просторная, — продолжала женщина. — Можно и гарнитур поменять на более современный.
— О, мы уже присмотрели отличный вариант, — вставил Игорь, гордо расправив плечи. — Как только все формальности утрясём, сразу закажем.
Чувство возмущения сжало грудь. Я шагнула в коридор.
— Здравствуйте, — мой голос был сухим, сдавленным. — Могу я узнать, что происходит в моей квартире?
Все трое обернулись. На лицах Марины и Игоря промелькнула растерянность, но быстро её сменила наигранная радость.
— Тётя Валя! — воскликнула Марина. — Мы тебя не ждали так рано! Познакомься, это Светлана Аркадьевна, наш риелтор.
— Риелтор? — переспросила я. — Зачем в моей квартире риелтор?
Женщина в костюме, немного озадаченная, протянула мне руку.
— Добрый день, — сказала она. — Вы родственница Марины Викторовны?
— Это моя тётя, — вмешался Игорь. — Тётя Валя, мы просто хотели проконсультироваться насчёт… рыночной стоимости такой недвижимости.
— Для чего? — почувствовала, как краска заливает лицо.
— Ну, тётечка, — Марина подскочила ко мне и обняла за плечи. — Мы же помним, что ты хотела переехать поближе к парку. Вот и решили узнать, сколько может стоить твоя квартира. Вдруг захочешь поменять…
— Я не хотела переезжать, — отрезала я, отстраняясь. — И никогда такого не говорила.
В комнате повисла тяжёлая пауза. Риелторша переводила взгляд с меня на Марию, снова на меня, явно чувствуя себя неловко.
— Кажется, у нас какое-то недопонимание, — начала она складывать бумаги в папку. — Марина Викторовна, если вы решите продолжить консультацию, позвоните мне. Всего доброго.
Она поспешно направилась к выходу. Игорь проводил её, извиняясь и бормоча что-то в оправдание.
Мы остались стоять в коридоре. Марина пыталась что-то сказать, но я уже была не в силах слушать.
— Тётя Валя, — она сделала лицо, полное сожаления, — ты неправильно всё поняла. Мы просто…
— Хватит, — я подняла руку, останавливая её поток лжи. — Просто хватит, Марина.
— Но тётя…
— Я слышала твой разговор с подругой. Две недели назад. Про то, как «скоро всё будет ваше».
Лицо Марины вдруг потемнело. Всё её «сочувствие» моментально исчезло, уступив место холодному, расчётливому выражению.
— А, вот оно что, — она скрестила руки на груди. — Подслушивала, значит?
— В своём доме, — ответила я, чувствуя, как дрожит голос.
— А ты не думала, что тебе одной слишком много? — вдруг резко спросила она. Три комнаты на старуху? В то время как молодая семья ютится по съёмным квартирам?
Слово «старуха» прозвучало как тяжёлый удар, как пощёчина.
В прихожую вернулся Игорь. Увидев, что происходит, он ухмыльнулся, с улыбкой, которая не обещала ничего хорошего.
— Что, тайное стало явным? — сказал он, не скрывая сарказма. — Ну и ладно. Зато теперь начистоту поговорим.
Я не стала устраивать сцену. Не стала кричать и бросаться обвинениями. Когда-то бабушка говорила мне: «Валюша, самое сильное оружие — тишина». Тогда я не понимала, что она имела в виду. Теперь я поняла.
После того разговора с риелтором, после признаний Марины и Игоря мы продолжали жить под одной крышей, но стали словно чужими. Они делали вид, что ничего не изменилось. Я делала вид, что поверила. Но внутри у меня уже зрело нечто другое.
В тот вечер они ушли в кино. «Развеяться после неприятного инцидента», — объяснила Марина, натягивая сапоги. На её лице была уверенность, что всё утихло, что инцидент исчерпан, и тётя снова согнётся под их манипуляции.
Как только дверь за ними закрылась, я взялась за дело. Сняла с антресолей старые дорожные сумки — те самые, с которыми когда-то ездили с мужем в Крым. Осторожно достала из шкафа их вещи. Не спешила, не рвала, не топтала — аккуратно сложила всё: футболки к футболкам, джинсы к джинсам. Косметику Марины собрала в отдельную косметичку. Зарядки сложила в пакетик. Всё без злобы, без желания отомстить — просто собирала их вещи, как на долгое путешествие.
На кухне я нашла её записную книжку. Полистала. Вот и он, номер свекрови Марины, Анны Сергеевны. Женщина всегда относилась ко мне с уважением. Помню, на свадьбе мы с ней поговорили душевно.
Я набрала номер.
— Алло? Анна Сергеевна? Добрый вечер. Это Валентина, тётя Марины… Да, да, как поживаете? У меня к вам дело. Игорь с Мариной у меня, но мне срочно нужно уехать — подруга в больнице, в другом городе. Сможете их приютить на пару недель?
Трубка ожила женским голосом, полным удивления.
— Валентина Михайловна? Какой сюрприз! Но Игорь сказал, что они снимают квартиру… Они у вас живут?
Я не стала вдаваться в подробности.
— Так сложились обстоятельства. Им нужно где-то пожить пару недель, пока я буду в отъезде. Я бы оставила им ключи, но понимаете, не хочу их обременять заботой о квартире.
Анна Сергеевна помолчала.
— Конечно, пусть приезжают. У нас места хватит. Только странно, что они ничего не сказали…
— Сюрприз хотят сделать, — я улыбнулась в трубку. — Вы уж не выдавайте меня. Скажите, что сами решили их пригласить.
После разговора я достала чистый лист бумаги и написала записку. Почерк вышел ровным, спокойным, как в те времена, когда я ещё работала в школьной канцелярии. Ни одной помарки, ни одного дрожащего штриха.
«Мариночка и Игорь! Мне нужно срочно уехать к больной подруге. Буду отсутствовать пару недель. Вам будет неудобно оставаться здесь — соседи могут неправильно понять. Я договорилась с Анной Сергеевной, она вас ждёт. Вещи собрала. Ключи можно оставить при выходе. Валентина Михайловна.»
Я положила записку на их чемоданы в прихожей, потом немного подумала и добавила ещё одну, маленькую, спрятав её в боковой карман Марининой сумочки: «Я всё слышала. И про «промывание мозгов», и про «старую перечницу». Не ищите меня. Прощайте.»
В десять часов вечера я позвонила в службу такси.
— Девушка, мне нужна машина через полчаса. И желательно, чтобы водитель помог с багажом.
Последний раз оглядела квартиру. Стены, которые помнили столько моментов, наполненных смехом, радостью и теми самыми мелочами, которые делали жизнь… своей. Окна, через которые я каждое утро наблюдала, как растёт клён во дворе, а вечерним светом заливает мой уютный уголок. Тридцать пять лет жизни здесь. Но теперь этот дом наполнял не воздух свободы, а дух предательства, и оставаться в нём было невыносимо.
Заперла дверь, вставив ключ, и спустилась вниз. Такси уже ждал.
— Куда едем, мамаша? — спросил таксист, помогая мне сложить сумки в багажник.
— В гостиницу «Уют», — ответила я твердо. — Забронировала номер на две недели.
Машина двинулась, унося меня от дома, в котором я вдруг стала чужой. Пыталась представить их лица, когда они вернутся из кино и найдут записку. Когда поймут, что их хитроумный план оказался разрушен. Когда прочитают вторую записку, спрятанную в сумочке Марины.
Но я не улыбалась. И не плакала. Просто смотрела в окно, на ночные огни, которые так и не станут для меня чем-то родным.
Мне было шестьдесят семь. И моя новая жизнь только начиналась.
Прошло полгода. Июньское солнце, как старый друг, заглядывало в окна моей новой квартиры. В комнате пахло лавандой — я поставила на подоконник горшочки с этим чудесным ароматом. Однокомнатная, но просторная, светлая, с видом на парк. Четвёртый этаж старого дома, но этот вид… Он был моим. Я могла наслаждаться каждым его моментом, чувствуя, как пространство открывается для меня.
Квартиру я купила сразу, как только продала прежнюю. Сделка прошла быстро — всего месяц. Деньги остались. Я положила их на счёт. На проценты теперь могла позволить себе маленькие радости: новые книги, поход в театр, хорошие продукты.
Утром, за чашкой кофе, я перелистывала путеводитель по Италии. Настоящий отпуск — роскошь, о которой я мечтала всю жизнь. А Венеция… Венеция всё ещё оставалась на горизонте.
На мольберте у окна стоял недописанный пейзаж. Я начала ходить на курсы живописи. Оказалось, у меня неплохо получается. В углу комнаты примостился стеллаж с новыми книгами. Теперь я могла читать всё, что хотела, не беспокоясь, что мешаю кому-то шелестом страниц.
И вот, неожиданно, зазвонил телефон. Я редко кому давала новый номер.
— Алло, — произнесла я, не узнав номер.
— Тётя Валя? — голос Марины был неуверенным. — Это ты?
Я молчала. Полгода прошло, и она не пыталась меня найти. Должно быть, прочитала ту записку в сумочке. Поняла, что её игра закончена.
— Тётя Валя, не молчи, пожалуйста, — в голосе послышались слёзы. — Я знаю, ты не хочешь со мной разговаривать. И я тебя понимаю. Мы… я поступила ужасно.
Я смотрела в окно, на тополя, качающиеся под ветерком. Вспомнилась маленькая Марина, качающаяся на качелях, а я стояла рядом и оберегала её. «Тётя Валя, смотри, как высоко!» Где та девочка? Куда она исчезла?
— Что тебе нужно, Марина? — спросила я ровным голосом.
— Просто узнать, что с тобой всё в порядке, — всхлипнула она. — И… извиниться. Хотя я понимаю, что никакие извинения не помогут. Мы с Игорем… мы расстались. Всё пошло не так. Его мама поняла, что мы врали всем. И ты исчезла. Потом я узнала, что ты продала квартиру…
— И разрушила ваши планы, — добавила я спокойно.
— Тётя Валя, — её голос дрогнул, — я не знаю, что на меня нашло. Я просто… шла за Игорем. Он всё придумал, а я… Нет, не хочу сваливать вину. Я сама такая. Только теперь поняла, что потеряла самое важное — тебя.
Я молчала. Помнила все те слова, что они сказали. Про «старую перечницу», про «пирог в мусорку», про «промывание мозгов».
— Марина, ты знаешь, что я всё слышала тогда. Всё, что ты говорила своей подруге.
Тишина на том конце провода.
— Знаю, — едва слышно отозвалась она. — Когда я нашла твою записку в сумочке… Я никогда не чувствовала себя такой гадиной.
На столе лежала открытка с видом Венеции. Через две недели я буду там. Одна? Да. И в этом нет одиночества, нет — только свобода.
— Прощай, Мариночка, — сказала я спокойно, без обиды. — Желаю тебе найти свой путь.
— Тётя Валя! — вскрикнула она. — Можно… можно мне приехать? Хотя бы на час? Просто поговорить. Я понимаю, что ты мне не веришь. И правильно делаешь. Но так хочется увидеть тебя…
Я положила трубку, не ответив. Она пыталась ещё несколько раз — не брала. Потом её звонки прекратились.
Я подошла к мольберту и взяла кисть. Нежно голубыми мазками добавила небо на холст, потом чуть желтого — солнечный свет на верхушках сосен. На картине был лес — тот самый, где мы с мамой Марины гуляли в детстве, собирали землянику и плели венки. Она мне верила, я ей тоже.
Когда её не стало, я обещала заботиться о Марине. И заботилась. Но всему есть пределы. Я отдала долг сестре. А теперь пришло время жить для себя.
Телефон снова зазвонил. Я вздохнула, но всё же подняла трубку.
— Алло? — тихо сказала я.
— Валентина Михайловна? — бодрый женский голос. — Это Нина Павловна из туристического агентства. Напоминаю, что через две недели ваш рейс в Венецию. Документы готовы, можете забрать. Кстати, для вашей возрастной группы будет дополнительная экскурсия в Верону. Записать?
Я улыбнулась.
— Да, пожалуйста. Верона — это прекрасно.
Положив трубку, я снова посмотрела на картину. С соснового леса на меня смотрела моя прежняя жизнь. Та, добрая, наивная Валентина, которая когда-то готова была жертвовать собой ради других.
Но теперь здесь, в этой квартире, жила новая я. Свободная, спокойная, уверенная в себе. Без чужих ожиданий. С правом на свою жизнь. С правом на счастье.
Я отложила кисть и вышла на балкон. Летний воздух был наполнен ароматом цветущих лип. Внизу играли дети, а пожилая пара гуляла, держась за руки. Жизнь продолжалась. Моя жизнь. И она была прекрасна.
