В одной деревне завелся нечистый. Сначала его никто не видел, но все слышали. Стоит только чертыхнуться, а он уже тут, как тут. То в окно веткой дерева стукнет, то на кухне посудой брякнет, а то и вовсе по чердаку скакать начнет, копытами цокать. Бывало, коров среди ночи разбудит, и те давай мычать на всю деревню, а вместе с ними и собаки лают.
Выйдет мужик на крыльцо, перекрестится:
-Никак нечистый шалит. С нами крестная сила! Свят, свят, свят!
А утром баба в доме свечу зажжет, возьмет святую воду, да все углы ею и окропит.
Говорят, на время помогало.
Да только грехи людские в деревне множились. Собрав урожай, мужики пить, да материться начали, а еще и драки устраивать. Это укрепило силу нечистого, и теперь он мог черной кошкой или собакой прикинуться.
Так, у Демьяна амбар сгорел. Закрутил тот цибарку, вышел на крыльцо. А его неведомый голос за собой повел, и пошел тот дальше во двор. И тут черный, лохматый пес ему под ноги бросился. Упал Демьян, цигарка в сторону отлетела, прямо в амбар, тот и вспыхнул. Пока все собрались, огонь потушили, от амбара уже ничего не осталось.
Да что амбар, в деревне девки перестали замуж выходить, а бабы рожать.
Началось все с Лизаветы, к той свататься пришли. И тут, в самый разгар сватовства, когда родители и близкие за стол сели, чтобы обсудить детали предстоящей свадьбы, жених зевнул. А рот забыл перекрестить. Тут нечистый в него и влез.
Попросили невесту за пирогом сходить, который она накануне испекла, чтобы проверить, какая она хозяюшка. Та сначала в комнату пошла, перед зеркалом покрутилась, бусы поправила. А когда с кухни, с пирогом, в горницу вошла, глянула на жениха, а тот страшон, как черт. Сам чёрен, на голове у него рога, внизу копыта, а сзади длинный хвост. Глаза кроваво -красным огнем горят, а зубы желтые.
-Не пойду, — закричала девица, — не пойду за него! Хоть бейте меня, хоть веревкой связывайте!
Так и расстроилась свадьба. А когда гости с позором уходили, тот из жениха выпрыгнул и решил в доме остаться. Только недолго он гостевал, потому что бабка у Лизоньки поняла, что это анчутка свадьбу расстроил. Разложила она по дому зверобой и полынь, а тот не переносит сих трав, вот и пришлось ему не по добру, но прочь убираться.
А Клава с муженьком своим накануне рассорилась, едва прознав про то, что дите под сердцем носит. Пошла она к колодцу по воду, идет, а в голове думки тяжелые, мужик то ее совсем распоясался, кому рожать? А, может, к повитухе сходить и от дитя избавиться? Да нет, решила Клава, дите ни в чем не виноват, а муженек, может еще и исправится. И тут под ноги ей черный кот, испугалась та, споткнулась, сначала ведро из рук выпустила, вода ей под ноги и полилась. Та поскользнулась на мокром, да и упала. И тем же днем ребятенка выкинула. Говорю же, в деревне той дети рождаться перестали. Но не только поэтому…
До того дошло, что однажды нечистый принял облик Настасьиного мужа, чтобы соблазнить ее. Хорошо, что та вовремя вспомнила, что мужа ее, почитай уже, как три года в живых нет. С той ночи женщина стала неистово молиться и обереги на себе носить.
Тогда лукавый по другому сообразил, прикинулся он приятелем пьяного Луки. Уж и водил его, водил по деревне, а потом в овраг столкнул. Пока тот из него выбирался, тот к его жене — Варваре. А та хозяйкой чистоплотной была, спасу нет, говорят, что у таких полы от чистоты скрипят. Негоже беспятому к Варваре с запашком являться, та сразу учует. И решил он перед этим искупаться. Залез в дом через трубу, тем еще больше сажи на себя нахватал. Да и хотел в кадку с водой залезть, искупаться. А у той все емкости с водой крышкой накрыты, а где так тканью, а где и скрещенными лучинами, чтобы черт туда не залез. Пока тот мыкался, уже и Лука из оврага вылез и домой пришел.
Так всю зиму люди с нечистым промучались. Уж он и в трубе ветром завывал, и дороги снегом заметал, и волков на деревню насылал.
До того дошло, что даже в Храм залетал, открыл окно, да и давай снежинками кружить, свечи тушить.
Всполошились миряне, собрались вместе и стали думу думать, как от нечистого избавиться. А тут и Великий пост подошел, мужики пить бросили и поститься начали. И не только в еде пост соблюдали, да и в мыслях своих. Бабы в Вербное воскресенье дома свои вербами украсили, отхлестали вербными веточками скотину домашнюю и деток своих. А старушкам милостыню возле Церкви раздали.
И стал нечистый с каждым днем слабнуть, уже не только стукнуть, а уже и брякнуть не мог. Никто вокруг не ругается, не ссорится, не дерется и не обижает друг дружку. Ну откуда ему силы то брать?
Еле дотянул до Чистого Четверга. Собрал последние силы в кулак и пошел по деревне пакостить. Еще солнце не встало, набрал он болотной грязи, чтобы по домам разнести. А там все моются, купаются, сами очищаются и дома свои очищают. Воду из колодца несут и поливают на себя прямо во дворах. А потом бани натопили и парятся. А в домах женщины окна намывают, мебель, столы очищают и можжевельником дома окуривают, как тут влезешь? Не вышло у него ничего!
Захотел черт яйцами поживиться, а те крашеные, да еще их в Церковь снесли — посвятили. Куличей напекли, запах по всей деревне стоит, люди радуются, а ему от этого запаха поплохело.
-Ладно, — шепчет нечистый, — я сейчас к слепой Агафье проберусь, та не видит ничего, авось чем у нее и полакомлюсь.
А та как раз четверговую соль делала, да случайно рассыпала. Попала соль на копыта нечестивцу, так те так жечь начали, что до пруда добежал он быстрее ветра. Опустил копыта в воду, те аж зашипели. Еле обратно до деревни доковылял.
Заглянул в один дом, а там отец с сыновьями пересчет денег ведет, чтобы в дом богатство пришло. А где мир, любовь и достаток, там черти не водятся! Заглянул в другой, в третий — тоже самое! Понял он, что в деревне этой больше нечистому делать нечего, да и пошел вон, другую деревню искать!
Уж куда он пошел — мне неведомо! К вам не забредал?
