— Нет, Сонь, я не могу оставить маму.
— Почему? Она что, немощная?
— Не говори так про маму, — сердито зыркнул он, — Мама не немощная, но она не может жить одна. Ей нужно общение, чтобы… чтобы кто-то был рядом. Поэтому будем жить с моем мамой.
Но отношения по-прежнему не складывались.
***
У Сони больше не было сил, а у ее свекрови — совести. Еще солнце не взошло, а Лариса Владимировна, как обычно, уже на ногах. Ее утро начиналось не с чашки чая и бутерброда, а с тщательного осмотра квартиры. Каждый предмет мебели, каждая складка на занавесках, даже едва заметная пылинка — все это было для нее катастрофой. Но самым большим пятном была Соня.
Соня, в свою очередь, предпочитала начинать утро с того, чтобы чуть-чуть поваляться в кровати, чуть-чуть полистать телефон, спокойно позавтракать и с прочих незначительных радостей.
Она вышла из спальни в растянутой футболке, с волосами, собранными в небрежный пучок, и сразу почувствовала на себе пристальный взгляд свекрови.
С добрым утром, называется!
— Доброе утро, Соня, — произнесла Лариса Владимировна, и даже в этих, казалось бы, безобидных словах Соня уловила едва заметный упрек, — Как спалось? Надеюсь, ты не забыла, что сегодня вторник, день генеральной уборки. Я уже протерла пыль в гостиной, но на кухне еще не приступила. Думаю, ты справишься?
Зачем такую масштабную уборку проводить каждую неделю??
Генеральная уборка по вторникам была частью обязательного ритуала, установленного Ларисой Владимировной задолго до Сониного появления в доме. Не только генеральная уборка по вторникам, но и много всего другого. И каждое утро без исключения Лариса Владимировна находила новый способ напомнить Соне о ее обязанностях.
Их отношения с самого начала были натянутыми.
Влад, единственный сын Ларисы Владимировны, был для нее всем. Она вложила в него все. И когда Влад привел Соню, то его мама почувствовала себя обманутой. Ее ограбили! Соня хочет забрать ее мальчика.
Соня просила Влада жить отдельно.
— Я не понимаю, зачем мне переезжать к вам, — говорила она тогда, — Я снимаю отличную квартиру. Ты у меня тусовался неделями. Так переезжай ко мне.
— Нет, Сонь, я не могу оставить маму.
— Почему? Она что, немощная?
— Не говори так про маму, — сердито зыркнул он, — Мама не немощная, но она не может жить одна. Ей нужно общение, чтобы… чтобы кто-то был рядом. Поэтому будем жить с моем мамой.
Но отношения по-прежнему не складывались.
— Ты не умеешь готовить так, как любит Влад, — говорила Лариса Владимировна, внимательно наблюдая за тем, как Соня пытается сварить борщ, — Я с детства приучила его к определенным рецептам. Он любит, чтобы борщ был наваристым, насыщенного цвета. А это… просто вода с овощами. Нет, для кого-то это, может, и вкусно, но у нас так готовить не принято.
Соня стискивала зубы. Она знала, что Влад любит ее борщ, но Лариса Владимировна всегда находила что-то, что нужно было исправить.
И вот день за днем это напряжение нарастало.
Невысказанные обиды копились. Каждая мелочь, каждый взгляд, каждое слово становились поводом для новой ссоры. Лариса Владимировна, казалось, ненавидела Соню. А Соня, в свою очередь, начала отвечать тем же.
Хотя иногда проскальзывали и светлые моменты:
— Сонь, я это делаю не из ненависти. Вот, свекровь достает невестку. Я всего лишь хочу, чтобы ты, когда меня не станет, смогла меня заменить. А для этого надо смотреть, что и как я делаю, и запоминать.
Ну, относительно светлые моменты, конечно.
Будто Соня не замуж вышла, а под опеку его взяла.
Но, в целом, даже таких моментов было немного. Все только усугублялось.
Первые месяцы их совместной жизни были наполнены мелкими, почти незаметными обидами. Лариса Владимировна постоянно “забывала” передать Соне, если Влад о чем-то просил, а потом Соня оставалась крайней, “случайно” проливала кофе на ее любимую книгу, “по ошибке” выбрасывала ее вещи.
— Ой, Соня, извини, — говорила она с наигранным сочувствием, когда Соня вспоминала про очередной пропавший предмет, — Я думала, это мусор. Ты же знаешь, я так не люблю беспорядок. Надо класть все на место, тогда никто ничего не перепутает.
— Но я и так положила на полку!
— Да? Хм, а я на полу нашла. Упало, видимо. Ты извини.
Извинялась она только при сыночке, чтобы тот видел, какая мама хорошая.
Соня начала отвечать Ларисе Владимировне тем же. Когда свекровь жаловалась на сквозняк, Соня “забывала” закрыть окно. Когда Лариса Владимировна просила ее купить определенные продукты, Соня “случайно” покупала другие.
— Я просила купить гречку, а это что? — ругалась свекровь, показывая на пакет с перловкой.
— Нет, вы сказали — возьми крупу. Вы не сказали, какую.
— Я помню, что говорила!
— Нет. Сказали про крупу, а не именно про гречку. Это вот тоже крупа.
— Ну что ж, перловка так перловка, — процедила она, — Но в следующий раз будь внимательнее. Влад не любит перловку.
Их борьба становилась все более открытой. Однажды Лариса Владимировна решила устроить внезапную инвентаризацию в комнате Сони и Влада, пока их не было дома. Она повыкидывала все из шкафов, прошерстила все наряды Сони, оставила те, которые посчитала “приемлемыми”, а затем передвинула диван к другой стенке, потому что так удобнее и даже в косметичку залезла.
Первой эти метаморфозы увидела Соня.
— Лариса Владимировна, это как понимать? — прибежала к ней Соня, прямо в куртке, после того, как увидела, что стало с их комнатой, — Половины моей одежды нет. Шкаф перерыт. Косметика перерыта. Диван не там! Тумбочка вообще куда-то пропала! Вы что, лазили по нашим вещам??
— Я не лазила, я прибиралась!
Тут подтянулся и Влад.
Свекровь сразу сменила тактику.
— Я же помочь хотела. Ты на работе постоянно, Влад — тоже. Прибраться вам некогда, а бардака все больше и больше. Я все помыла, мебель расставила поудобнее, отсортировала одежду, которую ты давно не носишь…
— Но выкидывать-то зачем??
— Прости, я не подумала… — и сразу в слезы.
— Ну, Сонь, ты же это, правда, не носила. Я уверен, что мама выкинула только то, что не нужно. Пойдем. Посмотрим, какая у нас зато чистота, — потянул ее Влад, — Не делай из мухи слона.
Соня, поняв, что прямолинейностью тут не победить, стала делать так же.
Лариса Владимировна обожала свои фиалки. Они были для нее почти как деть. Она часами ухаживала за ними, поливала, удобряла. И однажды Соня купила удобрение, самое ядреное из всех, что нашла, и обильно полила все цветы в доме. Вскоре они завяли.
— Соня, что ты натворила? — закричала Лариса Владимировна, увидев свои фиалки, когда вернулась, — Ты же их просто уничтожила… Цветочки мои бедненькие… Как же так… Как же вас… Их надо срочно полить, — но очевидно, что их это уже не спасет, — Фиалочки… Ты сделала это нарочно, да? Сознавайся живо!
Соня изобразила искреннее удивление.
— Я?? Я просто хотела помочь…. Купила лучшее удобрение из всех, что было, — надулась Соня, — Влад, скажи, что я хотела помочь!
Тут он даже кивнул.
— Да, мам, Соня так долго выбирала еще, чем их подкормить…
Лариса Владимировна поняла, что это не случайность, но ничего не могла доказать.
Затем Соня начала “терять” вещи Ларисы Владимировны. Ее любимая брошь, очки, блокнот с рецептами — все это таинственным образом исчезало, а затем появлялось в самых неожиданных местах. И то не всегда.
— Соня, ты не видела мою брошь? — спрашивала Лариса Владимировна, перерывая всю квартиру.
— Брошь? Какую брошь, Лариса Владимировна? — ответила Соня с невинным видом, — Я ничего не видела.
Конечно, она подозревала Соню, но как докажешь? За руку ее никто не ловил, а эту брошь в руках Сони вообще никогда не видели. Может, брошь закатилась куда. Может, ее кошка куда-то загнала. Всякое бывает.
Однажды Лариса Владимировна уехала на дачу на несколько дней. Соня решила воспользоваться этим и устроила небольшой ремонт в ее комнате. Она переставила мебель, поменяла шторы, выбросила старые, на ее взгляд, безвкусные статуэтки.
Когда Лариса Владимировна вернулась, то схватилась за сердце.
— Что это? — прошептала она, — Что ты здесь натворила?
— Лариса Владимировна, что же вы так остро реагируете? Я решила обновить вашу комнату. Так сказать, отплатить добром за добро. Вы же нам помогли в прошлый раз. Я и платья ваши перебрала.
— Да как ты посмела?
— Что? Посмела помочь? Наверное, придется сказать Владу, что вы не оценили мои старания. Как жаль, как жаль.
Тут Лариса Владимировна усмехнулась и крикнула:
— Влад! — она мастерски выдавила слезу, — Влад… У меня давление подскочило, а тонометр не работает. Вы его не роняли, когда прибирались?
— Ну… — показался Влад, — Не знаю… Тут Соня хозяйничала…
— Сонечка, что же ты так неаккуратно-то… Как мне теперь быть.
— Соня! — рявкнул Влад, — Я же предупреждал — осторожнее с мамиными вещами. Что ты натворила?
— И статуэтки мои пропали… — завыла женщина, закрывала лицо ладонями.
— Соня!
Был нешуточный скандал.
Влад любил Соню. Он действительно любил ее, но его любовь к матери всегда была особенно. И он всегда старался угодить ей.
На следующий день Влад поговорил с Соней.
— Сонь, я понимаю, как тебе тут тяжело, — сказал он, — Ты привыкла жить одна. Сама себе хозяйка. Ты привыкла ни с кем не считаться. Но мама… она моя мама. Она всегда была для меня всем. Если ты хочешь войти в нашу семью, то придется под нее подстраиваться. Я не говорю, что всегда и во всем, но во многом. Это ее дом.
— Я говорила, что надо жить отдельно…
— Отдельно мы жить не будем.
— Она ненавидит меня, Влад, — ответила Соня, — Не я это начала.
— Не ты начала, я не слепой, но закончишь ты. Будь умнее. Мама непросто пережить то, что я уже вырос и женился, и к тебе ей непросто привыкнуть. Поэтому придется сделать ей скидку. Да и, в конечном счете, она не хочет ничего плохого. Она хочет, чтобы ты была мне хорошей женой.
— Хорошей женой? А что, по ее мнению, значит быть хорошей женой? Быть ее прислугой?
Влад не знал, что ответить.
Конфликт между Ларисой Владимировной и Соней достиг своего апогея. Они больше не пытались скрывать свою вражду. Их ненависть буквально витала в воздухе.
На свое 30-летие Влад пригласил друзей. Соня и Лариса Владимировна хлопотали возле плиты, постоянно о чем-то споря, потом мама пошла прилечь, потому что у нее поднялось давление, а Соня делала их фирменные котлетки, который Влад обожал с детства.
Но перед жаркой котлет кто-то добавил в фарш гору соли.
— Влад, что это? — спросил один из друзей, — Они же совершенно несъедобные! Или так и задумано? Прикол какой-то?
Влад попробовал котлету и почувствовал, как краснеет.
— Извините, друзья, — сказал Влад, — Кажется, Соня сегодня немного переборщила с солью.
Соня, стоявшая рядом, услышала его слова.
— Что ты сказал, Влад? — прошептала она.
— Я сказал, что ты пересолила котлеты, — повторил Влад.
— Это не я! — воскликнула Соня, откусив кусок котлеты и тут же его выплюнув, — Это не я! Как можно так пересолить и не заметить?? Это мама твоя туда соли сыпанула, пока я отвернулась!
Лариса Владимировна театрально вздохнула.
— Как ты можешь так врать, Соня? — сказала она, — Ну, не умеешь ты готовить — не беда. А честных людей зачем подставлять?
Гости смотрели на них с недоумением. Влад смотрел на Соню. На маму. Снова на Соню. Он схватил Соню за плечо и выволок в соседнюю комнату, плотно закрыв двери:
— Соня, это что сейчас было? При моих друзьях!
— Влад, сам подумай, не могла я так пересолить!
— Плевать мне на эти котлеты! Ты мою маму прилюдно во вранье обвиняешь.
— Ну а как, если она врет??
— Не при всех же! — шипел Влад, — Не при них. Допустим, мама психанула… Допустим! Но это обсуждается только внутри семьи. Когда все бы ушли, мы бы об этом поговорили. А ты на всю Ивановскую орешь! Я устал от твоих истерик. Я устал от того сумасшедшего дома, который тут начался с твоим появлением. Думаешь, я не понял, что ты нарочно испортила мамины цветы? И в комнату ее полезла не для того, чтобы порядок там навести.
— Не я это начала.
— Плевать мне, кто начал! Она моя мама, поэтому она всегда будет права.
— Влад, но она же…
— Ничего не хочу слышать, — перебил ее Влад, — Я выбрал. Я выбираю свою мать. И всегда буду выбирать ее. Ты моя жена. Да. Я тебе люблю. Но, если ты хочешь оставаться моей женой, то просто прими как данность то, что тебе придется подстраиваться под маму, а не наоборот.
***
Когда утром Соня съезжала, Влад стоял у двери и наблюдал за ней.
— Ты уверена? — спросил он.
— Да.
Свекровь не вышла ее проводить.
Постепенно все вернулось на круги своя.
Только Влад грустил.
Лариса Владимировна, глядя на отрешенного сына, иногда задумывалась: стоило ли все это того?
