— Ничего нельзя найти в этом доме! — пожаловался муж. — Где дуршлаг?!
Олег держал в руках пачку макарон и смотрел на меня таким взглядом, будто я спрятала от него смысл жизни.
— В шкафу слева от мойки, третья полка, — ответила я, не отрываясь от глажки его рубашек.
Муж потопал на кухню и загремел дверцами.
— Да где?! — крикнул после паузы Олег. — Покажи, я не вижу!
Я гладила эту его рубашку, синюю, в мелкую клетку, купленную на распродаже в каком-то торговом центре три года назад, и вдруг поняла, что все, достаточно, хватит…
Началось все, впрочем, не с рубашки и не с дуршлага. Началось с собаки, нашего спаниеля Чарли, которого дети выпросили год назад, клятвенно обещая выгуливать его каждый день. Ну да, конечно…
Разумеется, забота о животине легла на мои плечи. Я вставала в шесть утра и тащилась с ним на прогулку. Олег в это время спал, раскинувшись на всю кровать, ему же на работу к девяти, а я…
Ну я же дома сижу, как он любит говорить…
Придя с прогулки, я мыла собаке лапы, потом кормила ее, потом принималась за приготовление завтрака.
Дочке Катьке позарез подавай блинчики, потому что от каши ее, по ее словам, тошнило. Сыну Тимке нужна была запеканка. Потом я одевала сына, попутно выслушивая концерт на тему того, как он не хочет в садик, и сдавала его на руки воспитательнице.
Муж ел все. Позавтракав, он отправлялся на работу, а я принималась за свои повседневные дела, попутно отвечая на рабочие письма и звонки. Я работала официально, но удаленно, переводчиком технических текстов. Скучища смертная, но хоть платят…
А Олег не считал это работой. Ну как же, в офис же не хожу, с начальством не ругаюсь… Значит, не работа. И вообще, как он мне объяснил однажды, есть работа мужская и женская. Мужская — это шуруповерт раз в год достать да полку повесить. Женская — все остальное.
***
Я доглаживала воротничок рубашки Олега, смотрела на это переплетение синих и белых ниточек и вдруг увидела всю свою жизнь как на ладони. Вот она я, тридцать четыре года, высшее образование, два языка, а стою тут и глажу рубашку человеку, который дуршлаг найти не может. На собственной кухне, в квартире, где живет восьмой год.
Позвонила Динке, моей подруге со студенческих времен, она работала заведующей в поликлинике. Три года назад развелась и теперь была сама по себе.
— Дин, — сказала я, — а сделай-ка мне справку, что я больна? Что угодно придумай, но мне нужен тайм-аут.
— Опять Олег? — хмыкнула Динка.
— Он самый. Мне нужно в санаторий уехать. Недели на две хотя бы. Вот прям срочно.
Динка не стала расспрашивать, и на следующий день у меня была справка, в которой четко было написано, что мне необходимо санаторно-курортное лечение. После этого я забронировала себе путевку в санаторий.
Деньги взяла из наших общих накоплений, которые мы откладывали на новый телевизор.
***
Когда Олег пришел с работы, я сидела на кухне, пила чай и читала в ноуте про свой санаторий. Муж заглянул мне через плечо и сразу насторожился.
— Это что? — спросил он.
— Санаторий, — ответила я, — еду туда лечиться. Послезавтра уже уезжаю.
— Как это… — оторопел Олег. — Как это едешь?! А я? А дети?
— А что дети? — усмехнулась я. — Руки-ноги есть? Есть. Голова есть на плечах? Есть. Справишься.
Олег сначала не поверил, ну а потом началось…
— Ты! — вопил муж. — Да как ты можешь?! Ты мать-кукушка! Ты бросаешь семью!
— Я вернусь через две недели, — спокойно ответила я.
— Через сколько?! — глаза у Олега полезли на лоб. — Да ты что?!
— Через две недели, — повторила я.
— Я тебя не пущу никуда! Паспорт заберу! Ишь чего удумала!
— А я в полицию обращусь, — пригрозила я.
После упоминания полиции Олег немного присмирел, но спать демонстративно пошел в гостиную.
***
На следующий день я собрала сумку и поставила ее у двери. Муж, вернувшись с работы, снова заворчал.
— Надя, ты что, серьезно? — в голосе Олега уже не было злости, но появилась паника. — А как же… собака? А Тимку кто в садик поведет?
— Ты. Встанешь в шесть, выгуляешь Чарли. В семь разбудишь Катьку, сделаешь ей блины, она без блинов никак. В восемь отвезешь Тимку в садик. Потом можешь на работу ехать. После работы заберешь Тимку.
— Имей в виду, там до шести. Если задержишься, придется доплачивать, — продолжила я давать ЦУ. — Уроки у Катьки проверишь. Ужин приготовишь, детей накормишь. Посуду помоешь. В восемь вечера выгуляешь собаку. Уложишь детей… Все просто же.
Олег позвонил своей маме, та потребовала дать мне трубку и начала причитать, что я негодная жена, что так нельзя, что она воспитала прекрасного сына, а я его не ценю.
Я молча пила чай и думала о том, что в санатории есть соляная комната. Сидишь там, дышишь, и никто тебе не объясняет, какая ты плохая.
Выговорившись, свекровь великодушно согласилась пожить с ними, пока я «лечусь».
— Вот и отлично, — улыбнулась я.
***
Я уехала рано утром, Чарли проводил меня до двери.
Первые три дня в санатории я просто спала. Спала так сладко, как не спала уже лет пять, с тех пор как Тимка родился. Никто меня не дергал, не будил, не требовал блинов. На четвертый день мне позвонил Олег.
— Мама уехала, — сообщил он трагическим голосом, — сказала, что у нее давление, она не может больше.
Я чуть не рассмеялась. Свекровь продержалась ровно три дня, три дня моей обычной жизни.
— Надь, Тимка плачет все время, — продолжил муж. — Катька со мной не разговаривает. Собака загадила весь коридор. У меня завтра важная встреча, а я рубашки гладить не умею.
— Научишься, — сказала я и повесила трубку.
Потом были еще звонки. Много звонков. И вопросы, вопросы, вопросы…
— Где лежат Катькины колготки?
— Как включается стиральная машина?
— Тимка не ест суп. Что делать?
— Почему собака скулит?
На десятый день Олег прислал фотографию — он с детьми в кафе. Подпись: «Учимся жить без мамы». Я знала, что это манипуляция, но все равно кольнуло.
Позвонила Катьке.
— Мам, когда ты вернешься? — дочка говорила спокойно, по-взрослому.
— Через полторы недели.
— Пап вчера борщ варил. Получилась вода с капустой…
— И как он?
— Злой ходит. И усталый очень. Вчера прямо на диване уснул, телевизор не выключил…
В санатории я ходила на массаж, плавала в бассейне, гуляла по парку и читала книжки. Познакомилась с женщинами из моего корпуса. Оказалось, половина из них тоже от мужей сбежала подлечиться.
Мы смеялись и рассказывали друг другу истории. У одной муж двадцать лет не знал, где лежат его носки. У другой супруг даже предположить не мог, где в квартире находится аптечка. Прямо клуб анонимных жен-навигаторов у нас получился…
— Ничего, — улыбнулась самая старшая из нас, Зина, — поболеть иной раз полезно. Правда, девочки?
Возражать никто не стал.
***
Когда я сообщила мужу, что скоро возвращаюсь, он сказал, что встретит меня. И встретил. Выглядел он так, будто месяц в шахте отработал.
— Как ты могла меня бросить? — с места в карьер начал он. — Я чуть с ума не сошел! Да и мама тоже…
— Ну я же не сошла, — улыбнулась ему я. — Ты две недели так пожил, а я уже много лет все на себе тащу.
— Но это же… — пробормотал муж. — Ну я думал, что… Это же ваше, женское, что это нормально…
— Ты правда так думаешь? — прищурилась я.
— Ну…
— Олег, следи за языком. Я ведь и на месяц в следующий раз уехать лечиться могу! — предупредила я.
Не могу сказать, что после этого сразу все изменилось, но теперь хотя бы муж знает, где и что лежит. И собаку мы с ним выгуливаем теперь по очереди. А может правда еще на месяцок уехать?
