Он снова собрался в парк со скрипкой.
День выдался не такой хороший, как обещали синоптики. Еще вчера в вечерних новостях сказали: без дождя, пасмурно, плюс тринадцать. Однако дождь время от времени принимался накрапывать, и небо нависало над городом серым пуховым одеялом, под которым хочется спрятаться и спать. Когда-то Леопольд Мартынович любил поспать утром, но сейчас, в свои семьдесят пять, поднимался рано. Смотрел, как бездомным котом подкрадывается рассвет, пил кофе, съедал пару крекеров. Жизнь проходила за окнами: разъезжались на работу жители многоквартирного дома, на детской площадке мамы и бабушки гуляли с детьми, парковались машины доставки… А в квартире Леопольда Мартыновича время словно застыло — и Катя смотрела с фотографий на стенах.
Но сегодня день, когда музыка внутри ожила. И сегодня нужно пойти в парк.
Многие годы Леопольд Мартынович проработал в оркестре скрипачом. Был первой скрипкой, объездил с гастролями всю Россию и половину заграницы. Потом пальцы стали не настолько хорошо слушаться, и оркестр, повздыхав, отправил заслуженного скрипача на пенсию. Катя тогда была еще жива, и пенсия не показалась плохим выходом. Леопольд Мартынович мог бы взять учеников, но не захотел. А теперь, наверное, поздно.
Два года назад Кати не стало, и жизнь выцвела, будто старая тряпка. Но временами накатывали волны музыки — и старый скрипач шел в ближайший парк. Играл известные и малоизвестные произведения, импровизировал; ничего не просил, просто выпускал музыку на волю. Люди останавливались послушать. Имелись и постоянные поклонники, которые просили Леопольда Мартыновича приходить чаще, однако он не хотел. Шел, только когда музыки внутри становилось слишком много, и она просилась к людям.
К полудню распогодилось, но задувал резкий ветер. Леопольд Мартынович остановился на привычном своем месте на центральной аллее, поднял воротник пальто, достал из футляра скрипку… С чего бы начать? Пожалуй, с Вивальди. К сегодняшнему дню почему-то подходит “Гроза”, хотя лето уже и миновало.
Дальше Леопольд Мартынович ни о чем не думал. Он играл. Примерно на час он погрузился в музыку, а когда вынырнул из нее, услышал аплодисменты. Народу вокруг собралось немало, и все хлопали, благодарили. Леопольд Мартынович смущенно кивал, упаковывая скрипку в футляр. Зрители постепенно расходились, и пожилой мужчина собирался идти домой — внутри после вырвавшейся музыки было звонко и пусто — однако его остановил молодой парень.
— Здравствуйте. Как вас зовут?
— Зачем вам? — сухо поинтересовался скрипач.
— Я Владислав, можно Влад. — Парень протянул руку. — Работаю в филармоническом оркестре второй скрипкой. Мне говорили о вас, но только сегодня повезло услышать. Последние три композиции — импровизация, я верно понял?
— Верно.
— Послушайте… Это прекрасно. Правда, прекрасно. — В глазах Влада был искренний восторг. — Я не буду ходить вокруг да около. У меня есть импровизационный проект, куда я сейчас подбираю музыкантов. Вы не хотели бы присоединиться? Это не бесплатно, конечно, деньги небольшие, но…
Леопольд Мартынович усмехнулся.
— Ну что вы, Владислав, какие проекты? У меня уже руки не те.
— Не те?! — изумился парень. Он вдруг понравился Леопольду Мартыновичу — вихрастый, тонкий, как тростник, но явно упертый. — Да вы играете лучше, чем половина моих знакомых, вчерашних выпускников консерватории! А уж импровизация! Многие не могут, простите за каламбур, двух нот связать. Конечно, если вы заняты где-то еще и не сможете, я пойму, хотя мне и будет очень жалко. Однако если есть хоть малейший шанс вас уговорить… Тут неподалеку кафе, я угощу вас кофе. Пожалуйста!
— Хорошо, — вдруг неожиданно для себя самого согласился Леопольд Мартынович, — давайте обсудим.
Просто он подумал, что сказала бы Катя, которая всегда его поддерживала.
Катя посмотрела бы на Леопольда Мартыновича пронзительными синими глазами и с присущей ей прямотой заявила: “Лео, милый, ты что, вздумал глупить? Пожалуйста, иди и делай то, что у тебя лучше всего получается! А я посмотрю”. Она всегда была рядом — и даже сейчас.
…Три с половиной месяца спустя, под Новый год, импровизационный квинтет Владислава Анохина давал свой первый концерт. Проводили его в малом зале филармонии, куда набилось много народу. Леопольд Мартынович даже не подозревал, как много, пока не вышел на сцену. За эти месяцы старый скрипач будто бы ожил: он и не думал, что общение с молодыми музыкантами — а в квинтете все были намного младше него — скажется на жизни таким благотворным образом. Теперь каждое утро Леопольд Мартынович просыпался с удовольствием. С таким же удовольствием шел на репетиции, где в потоках музыки рождались немыслимые завихрения, соединяя всех с чем-то непостижимым и вечным. И сейчас, перед аплодирующим залом, Леопольд чувствовал себя гораздо более живым, чем в начале осени. Он поднял скрипку, коснулся смычком напряженных струн…
Катя не смотрела из зала. Но откуда-то она, определенно, смотрела.
