— Ты что?! Ты же моя жена, а не какая-то там карьеристка!
Федор орал прямо на проходной. И я чувствовала, как все охранники, уборщицы и даже вахтерша Клавдия Петровна уставились на нас.
— Начальник отдела! Да ты себя в зеркале видела? Кому ты там нужна кроме меня? — не унимался муж.
Казалось, он работал на публику. Во всяком случае, неподдельный интерес коллег его не смущал. Я стояла с пропуском в руке, в моей новой брендовой юбке, которую купила на прошлой неделе специально для назначения. Я думала: «Господи, неужели это мой муж? Мой муж, который сейчас тычет в меня пальцем, как будто я украла что-то. Как будто я преступница какая-то».
Утро началось нормально. Я встала в шесть, сделала кофе Федору с двумя ложками сахара и себе черный. Покормила кота Барсика, который снова растащил по всей квартире наполнитель из своего лотка. Но я не стала ругаться, потому что предстоял важный день. Очень важный.
Сегодня должны были объявить, кто станет новым начальником отдела после того, как Петр Ильич ушел на пенсию. И я знала, что это буду я.
Потому что я пахала как лошадь последние пять лет. Потому что я сдала все экзамены по охране труда, по новым стандартам, по всему чему только можно. Потому что когда на заводе случилась авария с трубой, это я ночевала там три дня подряд, пока не разобралась что к чему.
Федор тогда злился, что я не прихожу домой. Говорил:
— Да ну ее эту работу, что ты как мужик!
А я не как мужик. Я как человек, который хочет чего-то добиться. Который хочет, чтобы мама наконец перестала вздыхать и говорить «ну хоть замуж вышла, да и то хорошо».
— Федя, давай не здесь, — я попыталась его утихомирить, но муж только больше разошелся.
— А где? Дома ты не бываешь! — орал Федор. — Все со своим Мироновым сидишь до ночи!
Миронов — это главный инженер. Ему шестьдесят два года. У него трое внуков и жена, которая делает лучшие пирожки с капустой на всем заводе. Но Федор почему-то решил, что между нами что-то есть. Наверное, потому что Миронов единственный, кто верил, что из меня выйдет толк.
Когда я пришла на завод восемь лет назад после института, он взял меня к себе и учил всему. Учил, как с людьми разговаривать, как чертежи правильно читать, как не бояться начальства. А Федор тогда был просто красивый охранник, который подмигивал мне на проходной.
Господи, как же я влюбилась тогда!
Думала, вот он, мой принц. Высокий, плечистый. Он улыбался так, что коленки подгибались. А то, что он книжек не читает, так это ничего, думала я. Не все же интеллектуалы. А то, что планов никаких, кроме «поживем-увидим», не имеет, так это он такой, спонтанный, не зануда, как я.
Первый год все было хорошо. Федор встречал меня после работы. Мы гуляли по парку, целовались на лавочках, как подростки. Потом мы поженились, свадьба была скромной. Я в белом платье из проката. Он в костюме, который тоже взял «напрокат» у друга.
Мама плакала от счастья. Его мама рассказывала всем, какая я умная, что теперь Федька «пристроен».
А потом началась семейная жизнь. Сначала это были мелочи.
— Что ты все с этими чертежами сидишь? Давай телевизор посмотрим!
— Зачем тебе эти курсы повышения квалификации? И так нормально зарабатываешь.
— Миронов опять тебя задержал? Странно что-то.
А я росла. Не знаю, как это объяснить, но я чувствовала, что расту. Что могу больше. Что понимаю, как устроено производство, как оптимизировать процессы, как сэкономить заводу деньги без потери качества. Я предложила новую систему контроля, которая сэкономила три миллиона в год. Меня тогда премировали и даже фотографию на доску почета повесили.
Федор тогда первый раз меня ударил. Не сильно. Так, пощечину дал. Сказал, что я его позорю, что все мужики на проходной смеются, мол, «смотрите, у Федьки жена больше получает».
Я тогда простила, наивная была, что тут скажешь.
— Я никуда не уйду с завода, — твердо сказала я ему.
Вахтерша Клавдия Петровна делала вид, что читает газету. Но я-то видела, как она навострила уши.
— Ах так?! — Федор побагровел. — Ну тогда знай, либо я, либо эта твоя работа! Выбирай! ЭТО УЛЬТИМАТУМ.
Я посмотрела на него, на его красивое когда-то лицо, которое сейчас исказилось от злобы. На его руки, которые сжались в кулаки. На его форму охранника, которую он носил уже восемь лет, она была единственным его достижением за все это время.
— Не надо ультиматумов, Федь, — сказала я. — Поговорим дома вечером.
— Нет! — он схватил меня за руку и сжал так, что мне стало больно. — Сейчас решай! Или ты идешь к директору и говоришь, что отказываешься от повышения, или я… Или я…
— Что ты сделаешь? — спокойно спросила я.
И тут он развернулся и пошел прямо в кабинет к Миронову. Я побежала за ним, но Федор уже ворвался туда и начал орать:
— Я знаю, что между вами! Знаю! Не думайте, что я слепой рогоносец! Моя жена не такая! Это вы ее совратили!
Миронов сидел за столом с чашкой чая и смотрел на Федора, как на сумасшедшего. Что, в принципе, было недалеко от истины.
— Молодой человек, вы о чем? — вежливо проговорил он.
— Не прикидывайтесь! — орал Федор. — Почему это Сашка в начальники идет? А? Что она для этого сделала?
Я готова была сквозь землю провалиться. Вся моя работа, все мои усилия, все мои ночи над проектами, все это в один момент превратилось в грязные инсинуации ревнивого неудачника.
— Федор, выйди отсюда, — сказала я.
— Не выйду! — продолжал скандалить муж. — Пусть все знают правду!
Тут вошел директор. Видимо, секретарша его вызвала, когда услышала крики.
— Что здесь происходит? — спросил он.
Федор повернулся к нему и начал все сначала. Что я — продажная женщина, что Миронов меня охмурил, что все это подстроено. Директор слушал, слушал, а потом сказал:
— Охрана, выведите этого человека. И передайте в отдел кадров, он уволен за нарушение трудовой дисциплины и оскорбление сотрудников.
Федора выволокли из кабинета. Он орал, брыкался, обещал всем чего-то показать. Я стояла и чувствовала себя опустошенной, как будто из меня все вынули и оставили одну оболочку.
— Александра Сергеевна, — директор повернулся ко мне. — Приношу извинения за эту сцену. Должность начальника отдела ваша, если вы еще хотите.
Хотела ли я? Я посмотрела на Миронова, который сочувственно кивнул. На директора, который ждал ответа, на свои руки, на которых остались красные следы от Федькиных пальцев.
— Да, — ответила я. — Хочу.
Вечером Федор пришел домой пьяный. Начал кидаться вещами, кричать, что я его предала, что променяла на карьеру. Барсик забился под диван и не вылезал.
— Уходи, — сказала я.
— Это мой дом! — бушевал Федор.
— Это съемная квартира на мое имя, — напомнила я. — Так что уходи.
Он подошел близко-близко, заглянул мне в лицо. Он него едко пахло спиртным.
— Ты об этом пожалеешь, — сказал Федор. — Никто тебя не полюбит так, как я. Никто! Ты старая карга, тебе тридцать два года! Кому ты нужна?
Я достала телефон.
— Алло, полиция? Мой бывший муж угрожает мне.
Я нарочно сказала «бывший». После этих слов я почувствовала, как с души свалился огромный камень. Который я тащила последние годы. Федор ушел, хлопнув дверью. Барсик вылез из-под дивана и потерся о мои ноги.
На следующий день я подала на развод.
