— Господи, Ася, да что ж ты творишь-то, родная?! — причитала Наталья Петровна, стоя посреди нашей кухни. — Ты же нашу семью рушишь! Понимаешь ты это? Сашенька мой всю жизнь ко мне за советом приходил. А теперь ты его от матери отгораживаешь. Как будто я враг какой-то, а не человек, который его вырастил, выкормил, на ноги поставил!
Свекровь размахивала листком с результатами анализов, который только что вытащила из моей сумки, пока я резала овощи для салата.
Я повернулась к ней. Знаете это чувство, когда внутри все кипит, но ты странным образом становишься абсолютно спокойной? Вот именно это со мной и происходило в тот момент.
До этого воскресного обеда моя жизнь текла относительно мирно. Ну, насколько мирно она может течь, когда твоя свекровь считает, что имеет полное право распоряжаться жизнью своего тридцатипятилетнего сына. Я вставала в семь утра, варила кофе, будила Сашу поцелуем в щеку. Он всегда улыбался, не открывая глаз, и тянул меня к себе.
Потом мы собирались, завтракали и мчались в офис. Вечером мы с Сашей вместе готовили ужин, болтали о всякой ерунде, смотрели сериалы, строили планы на отпуск. Обычная жизнь обычной молодой семьи, но мы были счастливы.
Если не считать того, что раз в неделю, а то и чаще в гости приезжала Наталья Петровна.
— Наталья Петровна, вы могли бы предупредить, что придете, — как-то полгода назад сказала я.
В тот день свекровь в очередной раз появилась на моем пороге с кастрюлей еды и списком претензий ко мне как к хозяйке.
— Предупреждать?! — возмутилась Наталья Петровна. — Да с каких это пор мать должна предупреждать, что хочет навестить родного сына? Ася, милая, ты что-то путаешь. Это мой сын. Я его родила, и я имею полное право приходить к нему, когда я захочу!
Тогда я промолчала, но ситуация повторялась неоднократно. И всякий раз я молчала. Но когда я обнаружила, что свекровь взяла запасные ключи и приходит, пока нас нет дома, чтобы «навести порядок», мое терпение лопнуло.
Она рылась в моих шкафах и перекладывала вещи так, как она считала правильным.
— Саш, нам нужно поговорить о твоей маме, — сказала я однажды вечером.
Муж сразу напрягся. Он ведь знал, что этот разговор рано или поздно состоится.
— Твоя мама переходит всякие границы, — сказала я. — Она приходит без предупреждения, лезет в наши вещи. И постоянно критикует все, что я делаю. К тому же она постоянно просит деньги.
— Какие деньги она просит? — Саша удивленно поднял брови.
Вот тут я поняла, что он действительно ничего не знает. Наталья Петровна регулярно намекала мне, что пенсии не хватает, что лекарства дорогие, что холодильник вот-вот сломается. Но просила всегда так, между прочим, когда Саши не было рядом.
— Твоя мама постоянно жалуется на нехватку денег, — сказала я. — Она постоянно намекает, что мы должны ей помогать. Хотя я точно знаю, что ты и так даешь ей деньги каждый месяц.
Саша покраснел. Он думал, что я не догадываюсь.
— Ну да, даю немного, — замялся он. — Она же моя мама.
— Немного? — возразила я. — Саш, я веду наш семейный бюджет. И я вижу все расходы. Пятнадцать тысяч в месяц — это не немного. Это четверть твоей зарплаты!
После того разговора многое изменилось. Мы договорились, что финансовая помощь маме будет фиксированной и оговоренной заранее. Что она будет предупреждать о визитах хотя бы за день. Что наши личные вещи — это наши личные вещи, и рыться в них без спроса нельзя.
Наталья Петровна восприняла новые правила в штыки.
— Это все твоя жена! — кричала она Саше в трубку. — Она настраивает тебя против родной матери! Я же вижу, как она тобой манипулирует!
Но Саша держался, впервые в жизни он сказал маме «нет», и она этого не простила. Ни ему, ни особенно мне.
Следующие несколько месяцев были похожи на противостояние. Наталья Петровна приходила на обязательные воскресные обеды, от этой «традиции» Саша отказаться не смог.
Весь обед она сидела с каменным лицом, отпускала язвительные комментарии по поводу моей стряпни, моей внешности и моей работы. Я молчала и улыбалась. Знаете, есть особое удовольствие в том, чтобы не реагировать на провокации. Это выводит из себя провокатора сильнее любых ответных выпадов.
И вот теперь она стояла передо мной с результатами моих анализов в руках. Анализов, которые я сдавала перед тем, как планировать беременность. Мы с Сашей решили, что готовы к ребенку, и я проходила обследование.
— Вы что, рожать собрались? — сдвинула брови свекровь. — Вы же только год назад поженились! Какие дети, когда у вас даже нормальной квартиры нет, одна эта съемная однушка?! И вообще, почему я узнаю об этом последней? Почему со мной никто не посоветовался?
Я взяла у нее листок с анализами. Спокойно, медленно, демонстративно сложила его и убрала обратно в сумку.
— Наталья Петровна, — сказала я также спокойно, — во-первых, это наши с Сашей личные медицинские документы, и вы не имели права в них лезть. Во-вторых, решение о ребенке — это решение нашей семьи. Нашей с Сашей, а не вашей. В-третьих, мы не обязаны с вами советоваться в таких вещах. Это просто не ваше дело.
Свекровь побагровела, лицо у нее стало свекольного цвета.
— Не мое дело?! — вскипела она. — Да я его мать! Я имею право знать! Имею право участвовать в жизни сына!
— Знать — может быть, — согласилась я. — Участвовать — нет. Не в этом вопросе.
— Саша! — Наталья Петровна повернулась к сыну, который все это время молча сидел за столом. — Саша, ты слышишь, что она говорит? Она отдаляет меня от тебя! Выбирай, или я, или она!
Это был ультиматум.
Я знала, что рано или поздно до этого дойдет. Наталья Петровна привыкла, что этот прием всегда срабатывал. Саша всегда выбирал маму. Я знала, что он бросил из-за нее свою первую девушку, отменил свадьбу со второй, потому что она не нравилась маме. Но сейчас был другой случай.
Саша встал, подошел ко мне и обнял.
— Мам, я люблю тебя, — спокойно сказал Саша. — Ты всегда будешь моей мамой. Но Ася — моя жена. Моя семья. Постарайся, пожалуйста, это принять. И если ты заставляешь меня выбирать, то я выбираю ее.
Воцарилась тишина. Наталья Петровна посмотрела на сына так, будто он ее предал. Потом она перевела взгляд на меня, в ее глазах было столько ненависти, что мне стало не по себе.
— Ну что ж, — сказала она наконец. — Теперь я знаю, кто ты на самом деле, сын. И кто твоя жена. Живите как знаете. Но когда она тебя бросит, а она бросит, вот увидишь, не приходи ко мне жаловаться!
Она схватила свою сумку и ушла, грохнув с размаху дверью.
Мы с Сашей стояли в обнимку посреди кухни. Воскресный обед так и остался неприготовленным, но мне было все равно. Потому что впервые за все время нашего брака я почувствовала, что мы — настоящая семья. Не Саша с мамой плюс я, а мы с Сашей.
— Ты не жалеешь? — спросила я, глядя на мужа.
— Абсолютно, — ответил он и поцеловал меня в лоб. — Давно пора было это сделать. Прости, что так долго тянул.
С того дня прошло три месяца. Наталья Петровна не звонит и не приходит. Саша поначалу переживал, пытался позвонить сам, но она не брала трубку. Потом смирился.
А у меня на кухонном столе лежит новый листок с анализами. И тест на беременность. На этот раз с двумя полосками. Надеюсь, больше в нашу жизнь никто не полезет
