— Лена, ты опять не убралась в комнате, — сказала Галина, заходя в детскую. — Даша уже полчаса ждет, когда можно будет лечь спать.
— А что мне, спрашивать разрешения у неё? — Лена даже не подняла головы от учебника. — Это была моя комната, пока ты сюда не припёрлась.
— Лена! — строго окликнул дочь отец из кухни. — Как ты разговариваешь с Галиной?
Девочка захлопнула учебник и швырнула его на стол. Прошло всего два месяца с тех пор, как Галина с дочерью переехали к ним в двухкомнатную квартиру, а Лена уже ненавидела каждый день своей новой жизни. Раньше у неё была своя комната, где стояла мамина швейная машинка, висели мамины платья в шкафу, а на комоде красовались семейные фотографии. Теперь всё это исчезло, словно мамы никогда и не было.
— Где мамина фотография с комода? — спросила Лена, входя в кухню. — Та, где мы с ней на даче у бабушки?
Виктор Сергеевич неловко переглянулся с женой. Галина вытирала руки полотенцем, явно готовясь к очередному конфликту.
— Я убрала её в альбом, — сказала мачеха тихо. — Дашке неловко засыпать, когда на неё смотрят с фотографии чужие люди.
— Чужие? — Лена побледнела. — Моя мама чужая в собственном доме?
— Лена, пожалуйста, — вмешался отец. — Мама больше года как умерла. Нужно жить дальше. Галина старается для нас, готовит, стирает, ухаживает за квартирой. А ты только огрызаешься.
— Конечно, ты теперь только её защищаешь, — голос Лены дрожал от обиды. — А я что, не твоя дочь больше? Ты на ней женился и сразу про меня забыл?
В этот момент из комнаты выглянула Даша в пижаме с мишками. Двенадцатилетняя девочка выглядела растерянно и испуганно.
— Мам, а можно я пока в зале посплю на диване? Мне правда неудобно…
— Нет, — резко сказала Лена. — Это моя комната, и если кому-то неудобно, пусть они съезжают обратно к себе.
Галина опустила голову. Виктор Сергеевич встал из-за стола, подошёл к дочери и взял её за плечи.
— Хватит, Лена. Ты ведёшь себя как эгоистка. Галина — моя жена, а Даша теперь твоя сестра. Или ты хочешь, чтобы мы жили как чужие люди в одной квартире?
— А мы и есть чужие, — ответила Лена и вышла из кухни.
Она заперлась в ванной и заплакала. Почему папа не понимает, что она до сих пор скучает по маме? Почему он так быстро её забыл? Всего год прошёл, а он уже привёл в дом другую женщину, которая переставляет мебель, меняет шторы и убирает мамины вещи, словно хочет стереть все воспоминания.
Когда Лена вернулась в комнату, Даша уже спала на своей кровати, тихо сопя. На тумбочке между кроватями лежала мамина фотография — та самая, с дачи.
— Я попросила твоего папу вернуть её на место, — тихо сказала Галина, появляясь в дверях. — Мне правда неловко было убирать. Прости.
Лена взяла фотографию в руки. На ней мама улыбалась, обнимая семилетнюю Лену. Тогда они ездили к бабушке на дачу каждые выходные, мама учила её сажать помидоры и варить варенье из смородины.
— Я не хочу, чтобы вы жили с нами, — прошептала Лена, не поднимая глаз.
— Знаю, — ответила Галина. — Но твой папа очень одинокий человек. А я… я тоже одинокая. Мы хотим, чтобы у нас была настоящая семья.
— А мы с мамой разве не были настоящей семьёй?
Галина присела на край Лениной кровати.
— Были. И очень хорошей, судя по тому, как папа о маме рассказывает. Но её больше нет, а мы есть. И мне хочется, чтобы ты не ненавидела меня. Я ведь не пытаюсь заменить твою маму.
— А что тогда пытаешься?
— Стать твоим другом. Если получится.
Лена посмотрела на спящую Дашу. Девочка и правда была не виновата в том, что взрослые решили устроить новую семью. Более того, Даша несколько раз пыталась с ней подружиться, предлагала играть вместе, делала комплименты, но Лена каждый раз отвечала холодно.
— Ты думаешь, папа разлюбил маму? — спросила Лена.
— Нет, — сразу ответила Галина. — Такую любовь не разлюбливают. Но твоему папе сорок один год, он не хочет остаться один. А я… я видела, как он плакал, когда думал, что его никто не видит. Мне стало его жалко.
— Значит, ты за него замуж из жалости вышла?
Галина улыбнулась.
— Сначала из жалости. А потом он мне понравился. Он добрый и честный. И очень тебя любит. Постоянно о тебе рассказывает — какая ты умная, как хорошо учишься, как похожа на маму.
Лена поставила фотографию на тумбочку и легла, натянув одеяло по подбородок.
— Спокойной ночи, — тихо сказала Галина и вышла из комнаты.
На следующий день Лена проснулась от того, что Даша пыталась бесшумно собираться в школу.
— Ты чего на цыпочках ходишь? — спросила Лена, потягиваясь.
— Думала, ты ещё спишь. Не хотела будить.
— А сколько время?
— Половина седьмого. Мне нужно к первому уроку, а ты учишься во вторую смену.
Даша училась в шестом классе той же школы, где Лена заканчивала седьмой. Они почти не пересекались — разные смены, разные компании друзей. Лена смотрела, как сводная сестра аккуратно складывает учебники в рюкзак, и вдруг спросила:
— А ты скучаешь по своему папе?
Даша остановилась.
— Скучаю. Но он давно ушёл от нас. Когда мне было восемь. Сказал, что у него другая семья теперь.
— И больше не приходил?
— На день рождения приходит иногда. Подарок подарит и уходит. А твоя мама… она долго болела?
Лена кивнула.
— Год болела. Рак. Папа возил её по больницам, к разным врачам ездил. Денег потратил кучу, даже квартиру хотел продавать. А она всё равно умерла.
— Наверное, очень страшно, когда мама умирает.
— Страшно. Особенно когда понимаешь, что больше никогда её не увидишь.
Даша подошла к Лениной кровати и неожиданно обняла её.
— Прости, что мы к вам переехали. Мама сказала, что у твоего папы есть дочка, которая очень скучает, и что мы должны стать друзьями. Но ты меня не любишь.
Лена почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы.
— Я не тебя не люблю. Я просто… я думала, что если папа женится, то совсем про маму забудет.
— А он забыл?
— Не знаю. Вроде бы нет.
Они сидели, обнявшись, пока не зазвонил будильник в родительской спальне.
С тех пор отношения в семье стали понемногу налаживаться. Лена по-прежнему ревновала отца к Галине, но больше не устраивала скандалов. Галина старалась не лезть в её дела и не переставлять вещи без разрешения. А с Дашей они даже подружились — оказалось, что сводная сестра умеет здорово рисовать и с удовольствием помогает Лене с домашним заданием по математике.
Но в конце мая случилось то, чего никто не ждал.
Виктор Сергеевич пришёл с работы бледный и уставший. За ужином он почти ничего не ел, жаловался на усталость и головную боль.
— Может, к врачу сходишь? — предложила Галина. — У тебя вид неважный последние дни.
— Да ладно, просто на работе аврал. Скоро проект сдадим, полегчает.
Но ночью Лену разбудил крик Галины из родительской спальни.
— Вита! Витя, проснись!
Лена выскочила из комнаты и увидела, как Галина трясёт за плечо отца, который лежал неподвижно, тяжело дыша.
— Что с ним? — испуганно спросила Лена.
— Инфаркт, — Галина уже набирала номер скорой. — Быстро, оденься. Поедем в больницу.
В больнице они просидели всю ночь в коридоре. Даша спала, уткнувшись Лене в плечо, а Галина всё время заходила к врачам, выясняла подробности. К утру стало ясно — Виктор Сергеевич в критическом состоянии.
— Девочки, — тихо сказала Галина, выходя из реанимации. — Папа хочет с вами поговорить. По очереди.
Лена вошла в палату и увидела отца, подключенного к множеству трубочек и проводов. Он выглядел очень слабым и постаревшим.
— Лена… доченька, — прошептал он. — Подойди поближе.
Она села на стул рядом с кроватью и взяла его руку.
— Папа, ты поправишься. Галина сказала, что врачи делают всё возможное.
— Послушай меня, — он с трудом говорил. — Если со мной что-то случится… ты должна помогать Галине. Она хорошая женщина. И Дашу береги… она ведь теперь твоя сестра.
— Папа, не говори так. Ты поправишься, и мы будем жить как раньше.
— Обещай мне, — он крепче сжал её руку. — Обещай, что не будешь винить Галину в моей смерти. Она ни в чём не виновата. Сердце у меня больное с тех пор, как мама умерла. Просто время пришло.
— Обещаю, — прошептала Лена, хотя слова застревали в горле.
Через час Виктор Сергеевич умер. Галина плакала в коридоре, прижимая к себе Дашу. Лена стояла рядом, не зная, что делать с этой новой, ещё более страшной потерей.
На похоронах пришло много людей с папиной работы, несколько соседей, школьные учителя. Лена думала о том, что теперь она круглая сирота. Галина — не родная мама, у неё есть своя дочь. Возможно, теперь они разъедутся, и Лена останется совсем одна.
После кладбища дома они сидели втроем на кухне, молча пили чай. Наконец Галина заговорила:
— Лена, мне нужно с тобой поговорить. О том, как мы будем жить дальше.
— Вы съезжаете? — спросила Лена, стараясь говорить равнодушно.
— Не знаю. Квартира папина, теперь твоя. Но ты несовершеннолетняя. Нужна опека. Родственники у тебя есть?
— Бабушка в деревне. Маминая. Но она старенькая, больная.
— Тогда я могу оформить опекунство, если ты не против. Мы с Дашей никуда не денемся. Будем жить вместе.
Лена посмотрела на Дашу, которая держала её за руку под столом.
— А вы хотите со мной жить? Я ведь вас сначала невзлюбила. Была злая и грубая.
— Хотим, — сказала Даша. — Мы же теперь семья. Пусть не такая, как раньше, но семья.
Галина кивнула:
— Папа просил беречь друг друга. Значит, так и будем делать.
Лена поняла, что больше не злится на мачеху. Горе сблизило их, показало, что они могут поддерживать друг друга. А Даша и правда стала ей как родная сестра.
— Хорошо, — сказала Лена. — Только мамину фотографию никто больше не убирает. И швейную машинку не выбрасываем.
— Конечно, — улыбнулась Галина. — И про папу тоже помнить будем. Все вместе.
Они обнялись втроем на кухне, и Лена впервые с тех пор, как Галина появилась в их доме, почувствовала, что у неё снова есть семья. Не такая, как раньше, но настоящая.
