Мама, познакомься. Это Кристина.
Светлана подняла глаза от чертежей и оценивающе посмотрела на девушку в дверях. Высокая, спортивная, с жёстким взглядом. Максим стоял рядом, сутулясь, будто извинялся за своё присутствие. Как всегда.
— Здравствуйте, — Кристина протянула руку для рукопожатия. Крепкое, уверенное. Светлана невольно отметила про себя: эта не из тех, кто ждёт, пока мужчина откроет дверь.
— Проходите. Чай будете?
Они сели за стол на кухне. Максим нервно теребил край салфетки, Кристина смотрела на него с лёгкой насмешкой.
— Максим рассказывал, что вы главный инженер, — начала Кристина. — Наверное, нелегко было пробиться в такой мужской профессии?
— Труднее, чем вы думаете, — Светлана налила чай в чашки. — Но если хочешь чего-то добиться, нужно быть сильнее остальных.
— Вот и я так считаю, — Кристина кивнула. — А Максим у вас какой-то… мягкий. Всё время извиняется. Даже когда не виноват.
Максим покраснел, опустил голову. Светлана почувствовала, как сжимается что-то внутри. Она узнавала эту интонацию, этот взгляд. Так двадцать лет назад смотрела на своего мужа, когда он в очередной раз не справлялся с её темпом жизни.
— У каждого свой характер, — сухо ответила она.
— Конечно, — Кристина улыбнулась. — Просто я привыкла к парням поактивнее. Максим отличный, не поймите меня неправильно. Но иногда хочется, чтобы мужчина был… ну, мужчиной, понимаете?
Светлана понимала. Понимала слишком хорошо. Двадцать лет назад она говорила те же слова Андрею. Только тогда ей казалось, что это правильно, что мужчина должен соответствовать. А теперь, глядя на сгорбившегося сына, она впервые задумалась: а что, если это она сделала его таким?
Кристина ушла первой. Максим задержался, помогая убирать со стола.
— Она тебе нравится? — спросила Светлана, споласкивая чашки.
— Не знаю. Наверное, — он избегал смотреть на мать. — Она сильная. Целеустремлённая. Как ты.
Как я. Эти слова прозвучали не как комплимент.
— Максим, ты…
— Мне пора, мам. Завтра рано вставать.
Он ушёл, оставив её одну на кухне, где вдруг стало невыносимо тихо. Светлана опустилась на стул и закрыла глаза. Воспоминания нахлынули сами: Андрей, несущий двухлетнего Максима на руках. Максим, тянущийся к отцу маленькими ручками. И она, Светлана, всегда между ними, всегда контролирующая, всегда решающая. Потому что так надо. Потому что кто-то должен быть сильным.
Андрей ушёл, когда Максиму было пять. Как раз тот возраст, когда мальчику нужен отец. Но она тогда не думала об этом. Думала о том, что наконец-то не придётся тянуть на себе ещё одного слабого человека.
Через неделю она столкнулась с Андреем возле поликлиники. Седина в волосах, морщины вокруг глаз, но всё тот же спокойный взгляд.
— Света? — он остановился, явно не ожидая встречи.
— Андрей, — она кивнула. Почему-то не хотелось сразу уходить.
Они молчали несколько секунд. Двадцать лет развода стояли между ними невидимой стеной.
— Как Максим? — спросил он.
— Нормально. Учится, работает.
— Я видел его работы в интернете. Талантливый парень.
— Талантливый, — согласилась она. — Только…
— Только что?
Светлана не знала, зачем говорит это. Может, потому что он единственный, кто поймёт.
— Он встречается с девушкой. Она обращается с ним так же, как я когда-то с тобой.
Андрей тяжело вздохнул.
— Ты сделала из него себя, Света. Забрала у него отца, задавила своим контролем. Он не знает, каким должен быть мужчина, потому что видел только тебя.
— Я хотела, чтобы он вырос сильным!
— Нет, — Андрей покачал головой. — Ты хотела, чтобы он вырос таким, каким, по-твоему, должен быть человек. Жёстким, бесчувственным, всегда готовым к борьбе. Но он не такой. Он чувствительный, добрый. И в этом нет ничего плохого. Плохо, что ты заставила его стыдиться этого.
Слова ударили больнее пощёчины. Светлана попыталась возразить, но не нашлась что сказать. Потому что он был прав. Каждый раз, когда Максим плакал, она говорила: мужчины не плачут. Каждый раз, когда он хотел поговорить о чувствах, она обрывала: займись делом. Каждый раз, когда он тянулся к ней за теплотой, она отстранялась: не будь маменькиным сынком.
Она лепила из него того, кем восхищалась. Сильного, самодостаточного, не нуждающегося в поддержке. Только забыла, что мальчику пяти лет нужна не железная мать, а мягкий отец. Нужен пример мужчины, который не боится быть человеком.
— Прости, — сказала она тихо.
— Не мне, — Андрей тронул её за плечо. — Ему. Если ещё не поздно.
Он ушёл, а она осталась стоять на пустой улице, впервые за много лет чувствуя себя по-настоящему слабой.
Максим пришёл через три дня. Поздно вечером, с тяжёлым рюкзаком за спиной. Светлана уже лежала на диване с книгой, но не читала. Просто смотрела в одну точку, прокручивая в голове разговор с Андреем.
— Мам, нам нужно поговорить.
Она отложила книгу, села. В животе всё сжалось от предчувствия.
— Я подал документы на учёбу за границу. Меня взяли. Уезжаю через две недели.
— Куда? — голос прозвучал чужим, сорвавшимся.
— Франция. Художественная академия. Грант покрывает всё.
— Ты не говорил, что собираешься…
— Говорил, — перебил он. — Год назад. Ты сказала, что это глупость, что нужно получить нормальную профессию.
Светлана вспомнила. Вспомнила, как отмахнулась от его слов, как назвала это ребячеством. Как всегда.
— Максим, я…
— Я задыхаюсь, мам. С тобой, с Кристиной, с этой жизнью. Я не такой, каким ты хочешь меня видеть. И не стану. Мне нужно уехать. Найти себя. Понять, кто я на самом деле.
— Из-за меня? — она чувствовала, как предательски наворачиваются слёзы.
Он долго смотрел на неё. В его глазах была боль, усталость, но не злость.
— Из-за нас обоих. Я люблю тебя, мам. Но рядом с тобой я превращаюсь в того, кем не хочу быть. Извиняюсь за каждое слово, прячу свои мысли, боюсь тебя разочаровать. А с Кристиной то же самое. Она смотрит на меня, как на неудавшегося проект. И я не могу больше.
Светлана хотела возразить, сказать, что всё будет иначе, что она изменится. Но слова застряли в горле. Потому что она знала: не изменится. Сорок пять лет жизни, прожитых в постоянной борьбе, не перечеркнёшь одним разговором.
— Прости, — выдавила она. — Я хотела лучшего.
— Знаю, — он присел рядом, взял её руку. Его ладонь была тёплой, мягкой. Не такой, как у неё — огрубевшей от работы. — Но лучшее для тебя и лучшее для меня — это разные вещи.
Две недели прошли незаметно. Светлана помогала собирать вещи, оформлять документы. Они почти не разговаривали. Всё важное уже было сказано.
В аэропорту она обняла его крепко, стараясь запомнить это ощущение. Когда он в последний раз обнимал её по-настоящему? В пять лет? В десять? Потом она сама отучила его от этого.
— Позвонишь?
— Позвоню, — он улыбнулся грустно. — Когда смогу.
Она смотрела, как он проходит через контроль, как исчезает в толпе. Маленький, сутулый силуэт в толпе уверенных людей. Её сын, которого она так хотела сделать сильным, что сломала.
Квартира встретила пустотой. Светлана сняла туфли, прошла на кухню, машинально поставила чайник. Села за стол, на котором всё ещё лежали чертежи. Работа. Карьера. Должность главного инженера, которой она так гордилась.
И что теперь? Кому рассказывать об успехах? Кого радовать новостями о повышении? Кто скажет: молодец, мам, я горжусь тобой?
Телефон завибрировал. Сообщение от коллеги: поздравления с новым проектом. Светлана посмотрела на экран и вдруг поняла, как мало это значит. Все эти годы она строила карьеру, доказывала, что женщина может всё. А в итоге — пустая квартира, сын за тысячи километров, бывший муж, который простил, но не вернулся.
Она выиграла войну с миром. Но проиграла жизнь.
Чайник закипел, щёлкнул. Светлана не встала. Просто сидела в тишине, наконец-то позволяя себе то, что запрещала двадцать лет. Плакала. Тихо, горько, без надежды на утешение.
Максим улетел искать себя. А она осталась здесь, наедине с собой. С той, кем стала, пытаясь доказать всем, что достаточно сильна. Только вот кому теперь это было нужно?
