Марина стояла у окна и смотрела на мокрый асфальт. Дождь барабанил по подоконнику, и в этом монотонном стуке было что-то успокаивающее — единственное, что оставалось неизменным в её рушащемся мире.
— Ты меня слышишь вообще? — голос Игоря прорезал тишину. — Я сказал: подпиши дарственную на Кирилла, и никаких проблем не будет.
Она обернулась. Муж сидел на диване, развалившись, будто это была его квартира. Хотя формально так оно и было — последние пять лет после свадьбы он здесь жил, здесь ел, здесь принимал своих друзей. Но квартира оставалась её. Единственное, что осталось от родителей.
— Игорь, мы уже об этом говорили…
— Говорили, говорили! — он вскочил с дивана. — Сколько можно говорить? Кирилл — мой сын. Ты ему мачеха, между прочим. Обязана помогать!
— Он совершеннолетний. У него своя жизнь…
— У него ничего нет! — Игорь шагнул к ней, и Марина невольно отступила. — Живёт в общаге, перебивается подработками. А тут — готовая однушка в центре. Ты что, жадная?
«Жадная», — эхом отозвалось в голове. Любимое слово Игоря в последние месяцы. Жадная, чёрствая, неблагодарная. Список рос.
— Это моя квартира, — тихо сказала Марина. — Мои родители оставили её мне.
— Твои родители! — он усмехнулся. — Твои родители померли десять лет назад, если ты не забыла. А ты забыла! Забыла, кто тебя из депрессии вытаскивал, кто рядом был, когда ты по больницам мотались с матерью! Я был рядом!
Это была правда. Игорь действительно появился в её жизни в самый тяжёлый момент — когда мать медленно угасала от рака, а Марина разрывалась между работой и больницей. Он помогал, поддерживал, возил на процедуры. А через полгода после похорон матери предложил пожениться.
— Я помню, — сказала она. — И я благодарна…
— Благодарна! — он захохотал. — Знаешь, что значит благодарна? Это значит помочь, когда просят! Кирилл мой сын, Марина. Единственный сын. Ему двадцать три, он должен на ноги вставать, а не в общажной дыре гнить!
— У него есть мать…
— У него есть мать-алкоголичка, которая год назад свою двушку пропила! — Игорь ударил кулаком по столу. — Вот поэтому я и ушёл от неё когда-то. Думал, ты другая. Думал, человек.
Марина почувствовала, как внутри что-то сжимается. Эти слова — «думал, ты другая», «думал, человек» — били точно в цель. Потому что она и правда хотела быть хорошей. Хотела помогать. Но квартира…
— Почему именно квартира? — спросила она. — Я могу помочь деньгами, можем вместе снять ему что-то…
— Потому что он не попрошайка! — Игорь шагнул ближе, нависая над ней. — Он мужик, ему нужна своя крыша над головой. Понимаешь? Своя! А ты что, жить собралась здесь до старости одна?
— Мы здесь живём вместе…
— Жили, — холодно поправил он. — Жили. А теперь я не уверен, что хочу жить с человеком, который родному сыну в помощи отказывает.
Сердце екнуло. Это была первая по-настоящему прямая угроза. До этого были намёки, недовольство, упрёки. Но сейчас он сказал прямо: не подаришь квартиру — разведёмся.
— Игорь, давай спокойно поговорим…
— Спокойно? — он усмехнулся. — Хорошо. Давай спокойно. Вот смотри: ты подписываешь дарственную на Кирилла. Он получает квартиру, мы с тобой продолжаем жить нормально. Может, даже ребёнка заведём, как ты хотела. Я найду нам хорошую двушку, оформим на тебя. Всё будет честно.
— А если нет?
— Если нет, — Игорь пожал плечами, — то ты остаёшься здесь одна. Без меня, без семьи, без будущего. И да, я подам на раздел имущества. Ты же помнишь, что пять лет в браке — это срок? Суд может признать квартиру совместно нажитым имуществом.
— Она была до брака!
— Но ремонт мы делали вместе. На мои деньги, кстати. Я чеки сохранил. И мебель покупал я. И технику. Так что суд ещё посмотрит, кто тут прав.
Марина опустилась на стул. В горле пересохло. Неужели он и правда так всё продумал? Неужели все эти годы…
— Ты специально за меня женился? — вырвалось у неё.
— Не говори глупости, — Игорь снова сел на диван. — Я любил тебя. Может, ещё люблю. Но жизнь — штука практичная, Марина. У меня сын. Он важнее всего. И если ты хочешь быть со мной, ты должна это понять.
— А если я не хочу дарить квартиру постороннему человеку?
— Кирилл не посторонний! — взорвался Игорь. — Он мой сын! Как ты не понимаешь?
— Мне он посторонний, — твёрдо сказала Марина. — Я видела его три раза за пять лет. Три раза, Игорь! Он даже на свадьбе не был.
— Потому что учился в другом городе!
— А на каникулы домой не приезжал? Или ты его не приглашал?
Игорь замолчал. Это была правда — он сам почти не общался с Кириллом все эти годы. Сын жил с матерью, учился, работал. Изредка звонил, но разговоры были короткими и натянутыми. А теперь вдруг стал «самым важным».
— Послушай, — Игорь изменил тон на примирительный. — Я понимаю, тебе тяжело. Это родительская квартира, память. Но подумай: Кирилл молодой, он устроится, может, потом сам купит что-то ещё. А мы с тобой будем жить вместе, в новом месте. Начнём с чистого листа. Разве это не здорово?
— А почему он сам не может накопить на квартиру?
— Ты видела цены на жильё? — Игорь развёл руками. — Он копить будет лет двадцать! Ему жить негде сейчас!
— Живёт же в общежитии…
— Там наркоманы! — выкрикнул Игорь. — Ты хочешь, чтобы мой сын с наркоманами жил?
Марина устало потёрла виски. Голова раскалывалась. Хотелось, чтобы Игорь просто ушёл, оставил её в покое, дал подумать. Но он не отставал.
— Давай так, — сказал он, мягче. — Ты просто съездишь к нотариусу, оформишь дарственную. Я всё организую, тебе только подпись поставить. Неделя — и вопрос закрыт. А?
— Мне нужно время подумать…
— Сколько можно думать?! — он снова вскипел. — Месяц уже это обсуждаем! Кирилл ждёт, я жду! Ты что, издеваешься?
— Я не издеваюсь! — не выдержала Марина. — Это моя квартира, моё право решать!
— Твоё право? — Игорь встал и направился в прихожую. — Хорошо. Значит, так. Завтра приеду за вещами. А послезавтра приду с адвокатом. Будем делить имущество официально. И знаешь что? Я требую половину стоимости квартиры. Пять лет вкладывался в этот дом, пять лет здесь жил. Заплатишь мне компенсацию или продашь квартиру — твой выбор.
— Ты не имеешь права…
— Имею! — он надел куртку. — Ещё как имею! И если хочешь воевать — пожалуйста. Только учти: судебные тяжбы — это годы. Годы нервов, денег на адвокатов, экспертизы. А я терпеливый. Очень терпеливый.
Он хлопнул дверью. Марина так и осталась стоять посреди комнаты, не веря, что это происходит на самом деле. Пять лет брака. Пять лет, когда она думала, что нашла родного человека. Что больше не будет одна.
Телефон завибрировал. Сообщение от Игоря: «Думай до понедельника. Потом будет поздно».
В субботу утром Марина пошла к подруге Свете. Они дружили ещё со школы, и Света была юристом — если кто и мог помочь разобраться, то она.
— Ну ты даёшь, — Света поставила перед ней чашку кофе. — Я всегда говорила, что с этим Игорем что-то не так.
— Говорила, — вяло согласилась Марина. — Я не слушала.
— Он появился слишком вовремя, — Света села напротив. — Прямо когда тебе хуже всего было. Классический вариант: нашёл уязвимую женщину, вошёл в доверие…
— Ладно, не надо, — Марина отпила кофе. — Скажи лучше: он прав? Может через суд половину квартиры отсудить?
— Теоретически может попробовать, — Света задумалась. — Но на практике это сложно. Квартира была твоя до брака, это раз. Брачного договора у вас нет, это два. Если докажет, что вложил деньги в ремонт или улучшение жилья — может потребовать компенсацию вложений. Но не половину квартиры.
— Он говорил про чеки на ремонт, мебель…
— Чеки — это хорошо, — кивнула Света. — Но даже с чеками максимум, что он получит — стоимость этого ремонта и мебели. А сколько у вас ремонт стоил?
— Тысяч триста примерно. Может, четыреста.
— Вот. А квартира сколько стоит? Три миллиона? Больше? Так что пусть требует. Максимум четыреста тысяч компенсации получит, если судья добрый попадётся.
— Значит, он блефует?
— Блефует, — твёрдо сказала Света. — Запугивает, чтобы ты согласилась добровольно. Марин, я тебя умоляю: не подписывай никакую дарственную! Ты вообще понимаешь, что будет, если подаришь квартиру его сыну?
— Останусь без жилья…
— Без жилья, без мужа и без прав на что-либо! — Света сжала её руку. — Игорь же обещает вам новую квартиру купить, да? Оформить на тебя?
— Да. Он сказал, найдёт двушку…
— И ты веришь? — Света покачала головой. — Марина, он месяц тебе мозг выносит из-за однушки для сына. А тут вдруг щедро двушку тебе купит? Да он сразу после оформления дарственной разведётся и исчезнет! Кирилл получит твою квартиру, а ты — большой привет.
В груди заныло. Потому что это звучало правдоподобно. Слишком правдоподобно.
— Но может, он правда хочет помочь сыну? — слабо возразила Марина. — Может, я и вправду жадная…
— Марина! — Света едва не крикнула. — Очнись! Если бы он так переживал за сына, давно бы помог ему как-то. Нашёл работу нормальную, снял квартиру, в конце концов! А он пять лет молчал, а теперь вдруг вспомнил? Да это схема!
— Какая схема?
— Обычная, — Света откинулась на спинку дивана. — Думаю, он и сын договорились. Ты дарственную подписываешь, квартира переходит Кириллу. Потом Игорь с тобой разводится, а Кирилл сразу продаёт квартиру. Деньги делят пополам. Ты остаёшься ни с чем.
— Но он же предлагает купить нам другое жильё…
— На словах. А на деле ничего не будет. Марин, ты же умная! Почему он не предложил сначала купить новую квартиру, а потом уже дарить старую? Почему именно такая последовательность?
Марина молчала. Действительно, почему?
— Потому что денег на новую квартиру у него нет, — ответила за неё Света. — И не будет. Он просто хочет выманить у тебя эту.
— Господи, — Марина закрыла лицо руками. — Как же я слепа была…
— Не слепа. Влюблена. Это разные вещи, — Света налила ещё кофе. — Но теперь главное — не дать себя раскрутить. Что ты ему ответишь в понедельник?
— Что не подпишу дарственную. Никогда.
— Правильно. А дальше что?
— Не знаю, — Марина беспомощно посмотрела на подругу. — Разведёмся, наверное. Но я не хочу войны, Свет. Пусть забирает свои вещи и уходит. Я не буду требовать алиментов или ещё чего-то…
— Алиментов ты и не получишь, у вас детей нет, — усмехнулась Света. — Но вот отбиться от его требований придётся. Готовься, что будет неприятно. Соберёшь все документы на квартиру — договор дарения от родителей или свидетельство о наследстве, что там у тебя?
— Договор дарения. Родители ещё при жизни переоформили.
— Отлично. Значит, всё чисто. Собирай все бумаги, копии чеков на ремонт тоже не помешают — вдруг у тебя есть, чтобы показать, сколько ты сама вложила. И вообще любые доказательства, что квартира твоя и только твоя.
— Хорошо, — Марина кивнула. — А если он правда адвоката приведёт?
— Приводи своего. Я могу порекомендовать. Хорошего, в таких делах специализируется.
В понедельник вечером Игорь пришёл. Один, без адвоката. Марина восприняла это как хороший знак — значит, всё-таки блефовал.
— Ну что, надумала? — спросил он с порога.
— Да, — Марина стояла в прихожей, не приглашая его пройти. — Я не буду дарить квартиру Кириллу.
Лицо Игоря потемнело.
— То есть ты выбираешь войну?
— Я выбираю остаться в своей квартире, — спокойно ответила она. — Ты можешь забрать вещи. Я сложила всё в сумки, они в комнате.
— Ты серьёзно? — он шагнул вперёд, но Марина не отступила.
— Абсолютно. И да, если решишь подавать в суд на раздел имущества — пожалуйста. Мой адвокат уже готов представлять мои интересы.
— Адвокат? — Игорь усмехнулся. — Ты меня пугаешь? Я тебе говорю: ты останешься ни с чем!
— Нет, Игорь. Это ты останешься ни с чем, — Марина шагнула к двери и открыла её. — Квартира была моя до брака. Ты не имеешь на неё прав. Максимум что можешь получить — компенсацию за ремонт, если докажешь вложения. Тысяч триста-четыреста, если повезёт.
— Откуда ты…
— Узнала? У меня есть друзья-юристы. И они мне всё объяснили про твою схему с Кириллом.
Игорь на мгновение растерялся. Потом лицо его исказилось:
— Какую схему? Я хочу помочь сыну!
— Помогай на свои деньги. Забирай вещи и уходи.
— Ты пожалеешь! — он развернулся к комнате. — Я сделаю так, что ты на коленях приползёшь!
— Вряд ли, — тихо сказала Марина.
Игорь швырял вещи в сумки, грохотал, хлопал дверцами шкафов. Марина стояла в прихожей и ждала. Наконец он вытащил две огромные сумки, тяжело дыша.
— Ключи верни, — сказала Марина.
— Что?
— Ключи от квартиры. Оставь на столе.
— Да пошла ты! — рявкнул он и двинулся к выходу.
— Игорь, я завтра меняю замки, — спокойно произнесла Марина. — Но ключи ты должен вернуть прямо сейчас. Иначе я вызываю полицию и заявляю о краже.
Он замер. Потом, не глядя на неё, выудил из кармана связку ключей, швырнул их на пол и вышел, хлопнув дверью так, что задрожали стёкла.
Марина подняла ключи, закрыла дверь на все замки и прислонилась к ней спиной. Сердце колотилось. Руки дрожали. Но внутри разливалось странное чувство — не облегчение, нет. Что-то другое. Свобода? Или просто пустота?
Телефон завибрировал. Сообщение от Игоря: «Ты ещё попросишься вернуться. Никому ты не нужна, кроме меня. Одинокая старая дура».
Марина удалила сообщение и заблокировала номер. Прошла в комнату, села на диван и заплакала. Не от жалости к себе. От облегчения. Потому что впервые за пять лет квартира снова была только её. По-настоящему её.
Через месяц пришло уведомление из суда. Игорь всё-таки подал иск — требовал компенсацию за ремонт, мебель и «моральный ущерб». Марина передала всё своему адвокату.
Процесс тянулся полгода. Игорь приводил свидетелей, показывал чеки, доказывал, что вложил в квартиру огромные деньги. Марина спокойно предоставляла встречные документы: её собственные чеки, выписки со счетов, показания соседей о том, что ремонт делали совместно.
В итоге суд присудил Игорю сто пятьдесят тысяч рублей компенсации. Марина выплатила без споров.
А ещё через месяц Света позвонила и рассказала: Игорь уже живёт с новой женщиной. Разведённой, с квартирой. И снова говорит о том, как важно помогать детям — у той женщины, оказывается, тоже не было своих детей.
— Вот видишь, — сказала Света. — У него шаблон. Находит одинокую женщину с жильём, женится, потом начинает давить. Повезло, что ты вовремя поняла.
— Повезло, — эхом отозвалась Марина.
Она стояла у того же окна, смотрела на тот же мокрый асфальт. Только теперь дождь не казался грустным. Он был просто дождём. А квартира — просто квартирой. Её квартирой.
И ключи лежали только в её кармане.
