– Квартиру бабушки продадим, деньги поделим, – сообщила тётя Ирина по телефону таким тоном, будто речь шла о старом сервизе, а не о месте, где прошло моё детство.
– Подождите, тётя, какой ещё продаже? – я едва не выронила телефон. – Мы это не обсуждали!
– А что обсуждать, Мариночка? Мы уже всё решили на семейном совете. Три комнаты в центре, даже с твоей долей хватит на первый взнос за новую квартиру.
– На каком ещё совете? Меня никто не приглашал!
– Ой, – в голосе тёти не было ни капли сожаления, – наверное, забыла тебе сообщить. Ну ничего, решение принято большинством.
– Тётя Ирина, квартира ещё даже не оформлена! Наследство в процессе! Вы не можете…
– Марина, не устраивай драму. Людмила Андреевна, – она никогда не называла мою бабушку мамой, только по имени-отчеству, – оставила квартиру всем наследникам. Сделку проведём после оформления, чтобы всё было по закону.
Я закончила разговор, чувствуя, как внутри всё кипит от несправедливости. Бабушка умерла всего два месяца назад, а они уже делят её имущество, даже не посоветовавшись со мной.
В тот же вечер я приехала в бабушкину квартиру. Дверь мне открыл Андрей, мой двоюродный брат. За его спиной маячила фигура тёти Ирины, которая сортировала какие-то вещи, раскладывая их по коробкам.
– Марина! – Андрей искренне обрадовался. – Вот и хорошо, что приехала. Мама как раз вещи разбирает.
Я прошла в гостиную. В воздухе ещё витал бабушкин запах – её любимые духи, которыми она пользовалась всю жизнь. На стене висел её портрет – строгий профиль, чуть нахмуренные брови. Казалось, она наблюдает за происходящим с неодобрением.
– Что здесь происходит? – я обвела взглядом коробки.
Тётя Ирина выпрямилась, держа в руках бабушкины фотоальбомы.
– Готовим квартиру к показам. Риелтор сказал, что личные вещи лучше убрать.
– Какой ещё риелтор? – я почувствовала, как ногти впиваются в ладони. – Тётя, мы даже не получили документы на наследство!
– Но получим, – она посмотрела на меня с высоты своего роста. – Через четыре месяца. А пока можно подготовиться.
– Без моего согласия вы не сможете продать квартиру, – мой голос дрожал, но я старалась говорить твёрдо.
– Мариночка, – тётин голос стал приторно-сладким, – а твоё согласие будет. Куда ты денешься? Не захочешь же ты один жить в трёхкомнатной квартире? Одна учительская зарплата на коммуналку не хватит.
– Это не вам решать! – я подошла к коробке и достала бабушкин альбом. – Бабуля бы не хотела, чтобы её дом продавали чужим людям.
– А ты откуда знаешь, чего хотела Людмила Андреевна? – тётя вырвала альбом из моих рук. – Ты к ней раз в месяц заглядывала!
Эта ложь ударила больнее всего. Я приходила к бабушке три-четыре раза в неделю, просто делала это в будние дни после работы, когда тётя Ирина не появлялась.
– Мам, – вмешался Андрей, – Марина часто навещала бабушку. Людмила Андреевна мне сама говорила.
– Не важно, – отрезала тётя. – Решение принято. Квартира будет продана, деньги поделим по долям. Точка.
– Мы ещё посмотрим, – я развернулась и вышла, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
На следующий день я позвонила Алексею. Мы познакомились на курсах английского пять лет назад и с тех пор поддерживали дружеские отношения. Он работал юристом и согласился помочь мне разобраться в ситуации.
– Встретимся в кафе через дорогу от твоей школы, – предложил он. – В пять удобно?
Алексей, как всегда, пришёл вовремя. Светлая рубашка, строгий галстук – он только что с работы.
– Итак, Марина, расскажи подробнее, что происходит, – сказал он, когда принесли кофе.
Я изложила всю ситуацию, не скрывая эмоций.
– Понимаешь, дело не столько в деньгах. Это бабушкин дом. Она любила эту квартиру, каждый уголок там хранит воспоминания.
Алексей внимательно выслушал меня.
– Во-первых, успокойся. Без твоего согласия никто не сможет продать квартиру. Если завещание на всех вас, то потребуется согласие всех наследников. Во-вторых, нужно выяснить точные условия завещания. Иногда там бывают особые пункты или пожелания наследодателя.
– Что ты имеешь в виду?
– Например, твоя бабушка могла указать, что хотела бы, чтобы квартира осталась в семье. Это не обязательно будет иметь юридическую силу, но может повлиять на решение суда, если дело дойдёт до него.
– Суда? – я поперхнулась кофе. – Думаешь, дойдёт до этого?
– Надеюсь, что нет. Но лучше быть готовыми. Кто занимается оформлением наследства?
– Тётя Ирина. Она сказала, что всё возьмёт на себя.
– Вот с этого и нужно начать. Завтра съезди к нотариусу, который ведёт дело о наследстве. Узнай все детали завещания. Имеешь полное право как наследница.
На следующий день я взяла отгул и поехала к нотариусу. Ждать пришлось долго, но результат стоил того. Оказалось, в завещании действительно был пункт, о котором тётя Ирина «забыла» упомянуть.
«Желаю, чтобы моя квартира осталась в семье и не была продана посторонним лицам», – написала бабушка.
Когда я вышла из нотариальной конторы, столкнулась с Клавдией Степановной, бабушкиной соседкой. Она узнала меня сразу.
– Мариночка! Вот не ожидала встретить. Ты к нотариусу?
– Да, Клавдия Степановна. По бабушкиному наследству.
– Ох, царствие ей небесное. Такая женщина была… Знаешь, она всё время про тебя говорила. «Вот Мариночка приходила, чай пили, разговаривали». Гордилась тобой очень.
Мы присели на скамейку в сквере рядом с конторой.
– А эта, сестра её, – Клавдия Степановна понизила голос, – нечасто появлялась. Только когда что-то нужно было. А твоя бабушка, знаешь, что говорила? «Хочу, чтобы Мариночка в моей квартире жила. Она одна меня понимает, одна заботится». Так и говорила.
Эти слова согрели душу, но одновременно усилили решимость не отдавать квартиру.
Вечером я позвонила Андрею.
– Привет, это Марина. Нам нужно поговорить.
– Привет, – его голос звучал устало. – Давай завтра? Сегодня был тяжёлый день.
– Это важно, Андрей. Я была у нотариуса. В завещании есть пункт, о котором твоя мама не упомянула.
– Что за пункт? – он сразу напрягся.
– Бабушка написала, что хочет, чтобы квартира осталась в семье и не была продана чужим людям.
Наступила пауза.
– Чёрт, – наконец выдохнул он. – Я так и знал, что она что-то скрывает.
– Почему она так хочет продать квартиру, Андрей? Что происходит?
Снова пауза, потом тяжёлый вздох.
– У мамы проблемы с деньгами. Большой кредит, который она не может выплатить из своей пенсии. Банк грозит судом.
– Почему она не сказала об этом прямо?
– Ты же знаешь маму. Гордость, не хочет признавать свои ошибки. Слушай, давай встретимся завтра. У тебя или у меня?
– Давай у бабушки, – предложила я. – Заодно посмотрим, что там тётя ещё «подготовила» к продаже.
Когда на следующий день мы с Андреем вошли в квартиру, тётя Ирина уже была там. Увидев нас вместе, она сразу насторожилась.
– Что это за заговор? – её голос звучал резко.
– Никакого заговора, мама, – спокойно ответил Андрей. – Просто Марина рассказала мне кое-что интересное. Про бабушкино завещание.
– Какая разница, что там написано? – тётя попыталась отмахнуться. – Главное, что квартира поровну поделена между наследниками.
– Тётя Ирина, – я старалась говорить спокойно, – почему вы скрыли, что бабушка хотела, чтобы квартира осталась в семье?
– Это просто пожелание! Юридической силы оно не имеет!
– Возможно, – согласилась я. – Но оно отражает её волю. А вы собираетесь поступить вопреки ей.
– Не читай мне нотации, – тётя скрестила руки на груди. – Ты не понимаешь…
– Она понимает, мама, – перебил Андрей. – Я рассказал ей про твой кредит.
Лицо тёти Ирины изменилось. Гнев сменился растерянностью, потом снова гневом.
– Как ты посмел! Это моё личное дело!
– Это дело семьи, – твёрдо сказал Андрей. – И мы должны решать его вместе, а не за спиной друг у друга.
– Тётя, – я подошла ближе, – почему вы сразу не сказали, что вам нужны деньги? Мы могли бы найти другое решение.
– Какое ещё решение? – её голос стал ядовитым. – Ты со своей учительской зарплатой собираешься погасить мой кредит?
– Мама! – одёрнул её Андрей.
– Я могу выкупить ваши доли, – предложила я. – В рассрочку. Так квартира останется в семье, как хотела бабушка, а вы получите деньги.
– Рассрочку на десять лет? – тётя скептически хмыкнула. – Банк столько ждать не будет.
– Можно взять потребительский кредит, – вмешался Андрей. – Я помогу с первым взносом, а потом Марина будет выплачивать. Квартира останется у неё, мама получит свою долю сразу.
Тётя Ирина смотрела на нас, поочерёдно переводя взгляд с сына на меня.
– Значит, вы сговорились против меня? Родной сын и…
– Никто не против вас, тётя, – я старалась звучать миролюбиво. – Мы просто ищем решение, которое устроит всех и будет соответствовать воле бабушки.
– А моя воля никого не интересует? – её глаза сузились. – Я, между прочим, единственная родная дочь Людмилы Андреевны!
– Которая навещала её раз в месяц, когда нужны были деньги, – не выдержала я.
– Что ты сказала? – тётя шагнула ко мне. – Да как ты смеешь! Это моя мать!
– А моя бабушка! – я не отступила. – И я знаю, что она хотела бы, чтобы в этой квартире жила я, а не какие-то чужие люди!
Андрей встал между нами.
– Так, стоп! Давайте без ссор. Нам нужно официальное решение. Предлагаю собрать семейный совет. Со всеми заинтересованными лицами.
– И с моим адвокатом, – добавила тётя Ирина.
– И с моим юристом, – кивнула я.
Семейный совет состоялся через неделю. В бабушкиной гостиной собрались все: я, тётя Ирина с адвокатом, Андрей, Алексей, а также дядя Виктор, брат бабушки, который тоже имел небольшую долю в наследстве.
– Итак, – начал Алексей после того, как всех представили друг другу, – мы собрались, чтобы решить судьбу квартиры Людмилы Андреевны. Согласно завещанию, доли распределяются следующим образом: Ирина Петровна – 40%, Марина – 30%, Андрей – 20%, Виктор Андреевич – 10%. При этом в завещании есть пожелание, чтобы квартира осталась в семье.
– Мы это уже слышали, – перебила тётя. – Давайте к делу.
– К делу так к делу, – кивнул Алексей. – Марина предлагает выкупить доли остальных наследников в рассрочку. Это позволит выполнить волю наследодателя и решить финансовые проблемы Ирины Петровны.
– Какую сумму ты предлагаешь? – спросил адвокат тёти.
Я назвала сумму, которую мы с Алексеем рассчитали на основе рыночной стоимости квартиры.
– Это несерьёзно, – фыркнула тётя. – Эта квартира стоит минимум на полмиллиона больше.
– Тётя, – я старалась сохранять спокойствие, – я предлагаю рыночную цену на апрель этого года. Вот заключение независимого оценщика.
Алексей передал документы адвокату тёти, который внимательно их изучил.
– Оценка корректная, – неохотно признал он. – Но сроки выплат…
– Андрей готов внести первый взнос за свою долю сразу, – я посмотрела на брата, и он кивнул. – Остальное я буду выплачивать ежемесячно в течение пяти лет.
– Пяти лет? – тётя покачала головой. – Мне нужны деньги сейчас, а не через пять лет!
– Ирина, – впервые вмешался дядя Виктор, – ты получишь свою долю сразу. Марина берёт кредит в банке и выплачивает нам всем наши части.
– А если она не справится с выплатами? – тётя не сдавалась. – Если перестанет платить кредит?
– Это будут уже её проблемы с банком, – пожал плечами дядя. – Ты свои деньги получишь в любом случае.
В комнате воцарилась тишина. Тётя Ирина переглянулась со своим адвокатом, который что-то тихо сказал ей на ухо.
– Хорошо, – наконец произнесла она. – Я согласна, но с одним условием: выплата моей доли – первая в очереди. И никаких отсрочек.
– Справедливо, – согласился Алексей. – Мы подготовим все документы в ближайшие дни.
Через месяц, когда все документы были подписаны и первые выплаты произведены, я официально переехала в бабушкину квартиру. Вечером того же дня в дверь позвонили. На пороге стоял Андрей с коробкой.
– Новоселье у тебя, – улыбнулся он. – Решил зайти поздравить.
– Спасибо, проходи, – я пропустила его внутрь. – Что в коробке?
– Бабушкины альбомы и письма. Мама хотела их выбросить, но я забрал. Подумал, тебе будет приятно.
Мы сели на кухне, где ещё стояли бабушкины чашки и висели её занавески.
– Знаешь, я не ожидала, что ты меня поддержишь, – призналась я, разливая чай.
– Я знал, как бабушка к тебе относилась, – ответил он. – И как ты относилась к ней. Тебе эта квартира нужна не из-за денег.
– А твоя мама до сих пор не разговаривает со мной.
– Дай ей время, – вздохнул Андрей. – Она привыкла всё контролировать. Ей трудно смириться, что в этот раз всё пошло не по её плану.
– Думаешь, когда-нибудь она поймёт?
– Не знаю, – честно ответил он. – Но это уже её проблемы, не твои.
Я открыла один из альбомов. На первой странице была фотография бабушки в молодости – красивая женщина с ясными глазами и мягкой улыбкой. А рядом – конверт с надписью: «Для Марины. Вскрыть, когда решишь остаться в моём доме навсегда».
– Смотри, – я показала конверт Андрею. – Она как будто знала…
Я аккуратно открыла письмо и начала читать: «Дорогая Мариночка, если ты читаешь это письмо, значит, решила остаться в моём доме. Я всегда надеялась, что именно так и будет…»
В письме бабушка рассказывала историю этой квартиры, как она досталась ей от её родителей, как она боролась, чтобы сохранить её в тяжёлые времена. «Этот дом – не просто стены, – писала она. – Это память нашей семьи. Береги её, Мариночка. И помни, что настоящее богатство не в деньгах, а в тех воспоминаниях и историях, которые хранят эти стены».
– Я не буду продавать эту квартиру, – твёрдо сказала я, закончив читать. – Никогда. Даже если мне придётся работать на трёх работах, чтобы платить по кредиту.
– Я не сомневался, – улыбнулся Андрей. – Бабушка тоже в тебе не сомневалась.
Потом он ушёл, а я осталась одна в квартире, которая теперь принадлежала мне. Бабушкин дом. Место, полное воспоминаний и историй.
На следующий день я начала разбирать вещи. В шкафу нашла старую шкатулку с какими-то бумагами – старые квитанции, документы. И среди них – выцветшая фотография: молодая тётя Ирина держит на руках младенца. Сзади надпись: «Ира с Мариночкой, 1990 г.»
Я помнила эту фотографию. Тётя присматривала за мной, когда мама лежала в больнице. Бабушка всегда говорила, что в молодости тётя Ирина была другой – мягче, добрее. Что изменило её? Разочарования? Трудности?
Тётя так и не пришла посмотреть, как я обустраиваю квартиру. Не позвонила, не поинтересовалась. Андрей иногда заходил, приносил какие-то бабушкины вещи, которые находил у себя или у матери.
А я постепенно делала этот дом своим – сохраняя память о бабушке и одновременно внося что-то новое. В гостиной по-прежнему висел её портрет, а под ним – фотография нас вместе, сделанная за несколько месяцев до её ухода. Она улыбалась – так, как умела только она.
Иногда мне казалось, что она здесь, рядом. Что одобряет мои решения, радуется за меня. И даже когда было особенно тяжело с выплатами по кредиту, я ни разу не пожалела о своём выборе.
Дом – это не просто стены. Это память. Это история. И я сохраню её. Для себя. Для будущего. Как завещала бабушка.
