Парадная дверь с грохотом захлопнулась, оставив Любу на холодных каменных ступенях. В руках девушка сжимала потрёпанный пакет с последними вещами. Позади остался роскошный особняк Зыркиных, просторная гостиная с хрустальными люстрами, где ещё минуту назад хозяйка дома, властная Полина Зыркина, безжалостно отчитывала её перед всей прислугой.
— Тебе здесь больше нечего делать, — эти слова звучали в ушах Любы как набатный колокол. — Ты забыла, кто здесь хозяйка, а кто прислуга? Ищи себе другую работу. Вон отсюда!
Люба тогда опустила голову, чувствуя, как пылают щёки. Она понимала: любое оправдание сейчас лишь подольёт масла в огонь. Да и как оправдываться перед человеком, который так легко поверил абсурдным обвинениям? Остальные слуги отводили глаза, опасаясь попасть под горячую руку разгневанной госпожи. Лишь на лице её мужа Андрея скользила едва заметная циничная усмешка. Он наблюдал за разыгравшейся сценой с видом режиссёра спектакля, в котором сам был главным героем, а жена — лишь ревнивой марионеткой в его руках.
Теперь, стоя на крыльце, Люба смотрела на свой чемодан, небрежно выброшенный следом за ней. Кто-то в спешке собрал её скромные пожитки — вся жизнь уместилась в этот потрёпанный ящик. Девушка опустилась на ступеньку, не зная, куда идти. Обида жгла изнутри: её честность растоптали грязной клеветой, порядочность обратили в прах.
Она посмотрела на свои натруженные руки, привыкшие к тяжёлой работе. В кармане лежало жалование за последние три недели, но этих денег едва хватит на съём жилья и скудное пропитание. А дальше? Поиски новой работы могут затянуться надолго, а идти ей совершенно некуда.
Внезапно дверь приоткрылась. Люба обернулась и увидела Полину, стоявшую на пороге с надменным выражением лица.
— Вот, возьми, — бросила хозяйка, швырнув к ногам бывшей горничной запечатанный конверт. — Не говори потом, что я тебе не помогла.
Люба подняла письмо. Оно было плотным, адресованным некоему господину Безобразову.
— Может, этот калека-затворник тебя возьмёт, — Полина скривила губы в злорадной усмешке. — Он как раз ищет сиделку. Там и пригодятся твои… услуги. Ты ведь умеешь оказывать утешение, не так ли?
Дверь снова захлопнулась с оглушительным звуком. Люба вздрогнула и медленно перевернула конверт в руках. Деньги в кармане, письмо в руках, чемодан у ног — вот и всё её имущество. Выбора не было.
***
Дом Безобразова встретил Любу неприступной громадой из современного камня и стекла. Особняк напоминал крепость — холодную, отстранённую, замкнутую в себе. Девушка нажала на звонок, и после длительной паузы дверь открылась.
На пороге стояла пожилая женщина с лицом, изборождённым морщинами, словно скомканная бумага. Её глаза были пусты и безучастны.
— Вы к кому? — сухо поинтересовалась она.
Люба молча протянула письмо. Женщина взглянула на конверт, на котором каллиграфическим почерком было выведено имя владельца дома. Увидев в углу фамилию Зыркиных, домработница на мгновение изменилась в лице — что-то похожее на понимание промелькнуло в её взгляде. Затем маска холодности вернулась.
— Проходите, — бросила она, пропуская Любу внутрь. — Оставьте чемодан в прихожей. Следуйте за мной.
Внутри царила гнетущая тишина. Они миновали несколько комнат. Гостиная, несмотря на дорогую обстановку, выглядела безжизненной. На стенах висели картины в стиле абстрактного экспрессионизма, по углам застыли современные художественные объекты — всё это создавало ощущение музея, а не жилого дома. На массивном обеденном столе, рассчитанном на десяток гостей, стояла одинокая ваза с давно засохшими цветами. Под этим современным фасадом явно скрывалась трагедия.
— Не отставайте, — бросила домработница, и её голос эхом разнёсся по пустому пространству.
В коридоре стены украшали фотографии: молодые счастливые люди на горнолыжном курорте, на палубе белоснежной яхты, в объятиях друг друга. Жизнь, запечатлённая в прошлом.
Женщина остановилась у одной из дверей и постучала.
— Пришла новая сиделка, — объявила она.
— Пусть войдёт, — раздался хриплый мужской голос.
Люба глубоко вздохнула и переступила порог. Она ожидала увидеть немощного капризного старика, но на постели лежал молодой бледный мужчина, листавший книгу. Это был тот самый человек с фотографий в коридоре, только теперь его глаза утратили прежний блеск.
— Здравствуйте. Меня зовут Константин, — не поднимая взгляда от страниц, произнёс он. — Как вы уже догадались, я здесь хозяин. Итак, кто вы и кто вас ко мне направил?
Люба почувствовала, как неуверенность комом подкатила к горлу.
— Меня зовут Любовь. Я пришла по рекомендации.
— По чьей именно? — Константин оторвался от книги и посмотрел на неё холодным, пронзительным взглядом. Люба почувствовала, как мурашки пробежали по спине.
— Госпожи Зыркиной, — едва смогла произнести она.
При упоминании этой фамилии на лице Константина промелькнуло облегчение. Он приподнялся на локтях, с интересом глядя на гостью.
— Полина… — выдохнул он. — Значит, она вас уволила?
Стыд и обида подкатили к горлу. Люба молча кивнула.
— Я не люблю сюрпризов, — Константин смотрел ей прямо в глаза. — За что она вас выгнала?
Правда могла превратиться в сплетни и обернуться против неё.
— Обо мне распространили ложные слухи, — уклончиво ответила Люба. — Сказали, что я недостойна доверия.
Константин усмехнулся, и в его глазах мелькнула ирония.
— А моё доверие вы сможете заслужить? — он окинул её оценивающим взглядом.
— Я приложу все силы, — тихо, но твёрдо ответила девушка.
— Предыдущую сиделку я уволил за халатность. Не намерен терпеть это вновь, — холодно продолжил Константин. — У меня есть условия. Во-первых, вы должны быть готовы помочь в любое время. Во-вторых, не задавать лишних вопросов и не вмешиваться в чужие дела. Ясно?
Люба медленно кивнула.
— У вас есть жильё?
— Нет, — ещё тише призналась она.
Безобразов позвал домработницу. Когда женщина приоткрыла дверь, он распорядился:
— Покажите ей комнату и объясните распорядок. Питание трёхразовое.
С этими словами он снова погрузился в чтение, давая понять, что разговор окончен.
Люба последовала за домработницей к неприметной двери в другом крыле дома. Внутри обнаружилась небольшая комната со скромной мебелью. Было очевидно, что здесь давно никто не жил.
— Это ваша комната, — сухо сообщила женщина. — Санузел в коридоре. Завтрак в семь, ужин в восемь. Опозданий не терплю.
Люба поставила чемодан и обернулась к домработнице.
— Простите… что случилось с хозяином?
Женщина тяжело вздохнула. В её глазах мелькнула тень давней печали.
— Автокатастрофа, — тихо произнесла она, словно это слово причиняло боль. — Его невеста погибла в той аварии, а он оказался прикован к постели. С тех пор всё изменилось. Он замкнулся в себе, никого не хочет видеть. За последний год здесь сменилось восемь сиделок. Никто не выдерживает.
— Он поправится? — с надеждой спросила Люба.
Домработница покачала головой.
— Врачи не обнадёживают. Парализованы ноги. Да он и сам, кажется, перестал верить в выздоровление. А когда человек не верит — надеяться не на что.
— Понятно, — Люба вгляделась в усталое лицо женщины. — А он всегда был таким… замкнутым?
— Нет, раньше всё было иначе, — на лице домработницы промелькнула ностальгия. — Он был весёлым, щедрым. Постоянные путешествия, друзья, приключения… Но это была другая жизнь.
Люба почувствовала, что разговор исчерпан. Она поблагодарила женщину, и та молча удалилась.
Оставшись одна, девушка села на кровать. Теперь она понимала, почему госпожа Зыркина отправила её именно сюда. Лучшего места, чтобы спрятать неугодную служанку и избежать сплетен, было не найти. Дом-крепость для сломленного человека стал и её убежищем.
***
Ночью Любу разбудил странный звук. Он доносился откуда-то поблизости — приглушённый, повторяющийся, похожий на тяжёлое сопение. Девушка тихо вышла из комнаты и, прислушиваясь, пошла на звук.
Он исходил из помещения рядом с покоями Константина. Дверь была приоткрыта, и Люба осторожно заглянула внутрь.
То, что она увидела, потрясло её. В тусклом свете ночника Константин, держась за поручни тренажёра, медленно, с огромным усилием переставлял ноги. Лицо его было мокрым от пота, волосы прилипли ко лбу, глаза закрыты от напряжения. Всё его тело дрожало от усилия.
Люба замерла. Перед ней был не изнеженный больной, а человек, отчаянно борющийся с собственным телом, преодолевающий боль, отказывающийся сдаваться.
Внезапно Константин остановился, тяжело дыша. Следующий шаг не давался. Он с отчаянием ударил кулаком по перекладине — и в этот момент заметил Любу.
Его глаза расширились от неожиданности.
— Что ты здесь делаешь? — прошипел он сквозь стиснутые зубы.
— Я… услышала шум, — сбивчиво произнесла Люба. — Подумала, вам плохо.
Константин скривился.
— Ты не должна была этого видеть, — он медленно отпустил поручни и, опираясь на инвалидную коляску, опустился в неё.
Люба шагнула ближе, не в силах скрыть удивления.
— Значит, вы не полностью парализованы?
Он невесело усмехнулся.
— Не совсем. Я могу двигаться, но врачи говорят, что на полное восстановление уйдут годы. Они не верят в меня. Как и все остальные.
Люба почувствовала, как сердце сжалось от сострадания.
— Я верю в вас, — твёрдо сказала она. — Я знаю, каково это, когда тебя считают никчёмной. Позвольте мне помочь.
Долгое молчание повисло между ними. Казалось, Константин взвешивает каждое слово.
— Хорошо, — его голос стал тише. — Но вы должны поклясться: никто никогда не узнает, что я делаю. Я не хочу, чтобы кто-то обсуждал мои неудачи, мой диагноз, мои ночные кошмары из-за аварии. Это мои беды, и только мои.
Люба протянула руку.
— Клянусь. Никому не скажу.
Он медленно, словно не веря, пожал её ладонь. Его рукопожатие было слабым, но в нём чувствовалась решимость.
После того как Люба помогла Константину вернуться в постель, она вернулась к себе. Засыпая, она думала о том, что увидела не сломленного человека, а бойца. И теперь она станет его союзником в этой борьбе.
***
Утром начался первый полноценный рабочий день. Люба быстро позавтракала и поспешила в комнату Константина с подносом. На нём, помимо тарелки с овсяной кашей, стояла изящная чашка крепкого кофе. Девушка отметила про себя: в доме богатого человека, способного позволить себе любые деликатесы, на завтрак подавалась скромная каша.
Константин хмурился, изучая какие-то бумаги. Когда Люба собралась выйти, он остановил её.
— Подожди, — сказал он. — То, что ты видела ночью… я об этом никому не рассказываю. И ты не должна. Понятно?
— Мы же договорились, — кивнула Люба.
— Отлично. Теперь слушай: в одиннадцать ко мне приедет деловой партнёр. Возможно, понадобится твоя помощь. Будь наготове.
До встречи оставалось время, и Люба не сидела сложа руки. Она выполнила все поручения Константина, проветрила комнату, навела порядок. А затем отправилась на кухню помочь домработнице.
— Вам нужна помощь? — спросила она.
Домработница подняла взгляд, и на её суровом лице мелькнуло облегчение.
— Конечно нужна. Хоть кто-то спросил, — в её голосе прозвучала усталость. — Было время, когда здесь работало много прислуги. Теперь я одна. Так что помощь не помешает.
Люба с воодушевлением принялась за работу: вытирала пыль, мыла посуду, помогала с готовкой. Она старалась изо всех сил, желая заслужить доверие на новом месте.
Зазвонил дверной колокольчик. Домработница, по локоть в тесте, кивнула Любе.
Девушка открыла дверь — и ахнула. На пороге стоял Андрей Зыркин.
Она сглотнула, чувствуя, как внутри всё сжалось. Появление этого человека в её жизни вновь не сулило ничего хорошего.
Когда Андрей поздоровался, Люба промолчала, глядя в сторону.
Он посмотрел на неё с самодовольной усмешкой.
— Да ладно, не дуйся, — шепнул он, подходя ближе. — Думаешь, кто подсказал моей жене отправить тебя к Косте?
В его словах был недвусмысленный намёк: всё это — его махинация.
Андрей прошёл в дом и направился к Константину. Люба, сжав кулаки, вернулась на кухню.
Спустя время домработница отправила её протирать зеркала в комнатах. Люба занималась работой, когда мимо по коридору прошёл Зыркин. Он довольно потирал руки, бормоча себе под нос:
— Ну и ладно. Раз не удалось его убрать аварией, недолго ждать осталось. Рано или поздно отдаст контроль над компанией…
Сердце Любы бешено заколотилось. Она отступила от двери, стараясь не выдать своего присутствия, и вышла через другой проход.
В прихожей она снова столкнулась с Андреем.
— А вот и ты, Любушка, — прищурился он. — Теперь моя жена нам не помеха. Мы можем встречаться здесь, в доме Безобразова. Бояться нечего.
Он наклонился к ней, но Люба резко отстранилась.
— Я уже говорила вам. Нет, — твёрдо произнесла она.
Андрей усмехнулся, и в его глазах мелькнула угроза.
— Как бы тебе не пожалеть, Любушка. Поплачешь ещё.
Он вышел, оставив девушку одну с тяжёлыми мыслями.
У неё возник вопрос: знает ли Константин о том, что она случайно подслушала? Она направилась к его комнате и тихо постучала.
— Можно?
— Заходи, — раздался хриплый ответ.
Константин лежал в постели, изучая документы.
— Помоги дойти до ванной, — попросил он.
Люба молча подошла. Он, опираясь на её плечо, медленно пошёл. Его вес был тяжёлым, каждый шаг давался с трудом.
Когда они вернулись, Константин тяжело опустился на кровать.
— Знаешь… — его голос был полон горечи. — Не могу привыкнуть к мысли, что приходится просить помощи даже для того, чтобы дойти до туалета. А если никого нет рядом — это становится настоящим испытанием. А ведь до аварии…
Он не закончил фразу, но Люба всё поняла. Её сердце сжалось от сострадания.
— Я слышала, как господин Зыркин сегодня говорил про аварию, — тихо начала она.
Константин нахмурился.
— Андрей? Про аварию?
— Да. Он сказал что-то о физическом устранении и о том, что не удалось это сделать через автокатастрофу.
Константин покачал головой, на губах появилась невесёлая улыбка.
— Не верю. Андрей — мой друг много лет. Мы вместе создавали компанию. Он порядочный, деловой человек. Ты, наверное, ослышалась.
— Я не ослышалась, — твёрдо сказала Люба. — Я понимаю, что вам трудно поверить, но я сама знаю, кто он такой.
Константин пристально посмотрел на неё.
— Откуда? Что ты знаешь о нём?
— Он… пытался оказывать мне знаки внимания, — Люба покраснела. — А когда я отказала, заставил жену поверить, что инициатором была я. Из-за него меня и выгнали.
Константин слушал, погружаясь в мрачные раздумья. Потом попытался встать, но ноги подкосились. Он тяжело дыша оперся о коляску.
— Голова раскалывается, — произнёс он. — Надо отвлечься.
Не говоря больше ни слова, он пересел в коляску и покатил в тренажёрный зал. Люба последовала за ним.
Он со злостью ухватился за брусья и рывком поднялся. Тело напряглось, мышцы дрожали от усилия.
— Я понимаю, — тихо сказала Люба, наблюдая за его борьбой. — Мне тоже не верилось, что меня так подло подставили. Но это случилось. Именно поэтому я здесь.
Константин остановился и посмотрел на неё. В его глазах отражалась боль, но вместе с ней — решимость.
— Мы оба пострадали от одного человека, — сказал он. — Он использовал каждого из нас и хотел растоптать.
Люба подошла ближе.
— Мы не дадим ему победить. Верно? — в её голосе прозвучала уверенность. — Теперь мы вместе.
Константин вдруг улыбнулся — впервые с момента их знакомства.
— Да. Теперь мы вместе. Я ещё не подписал документы на доверительное управление своей долей в компании. Он дал мне два месяца на размышление. Этого времени должно хватить.
***
На следующий день Константин нанял частного детектива. Началась кропотливая работа.
Шли недели. Частный сыщик вёл расследование, а Константин и Люба упорно трудились над восстановлением. Прогресс был очевидным.
Каждый день начинался с тренировки. Константин, опираясь на плечо Любы, учился ходить заново. Мышцы горели от боли, по телу струился пот, дыхание сбивалось. Но он не сдавался. Каждый новый шаг был маленькой победой, каждое падение — новым испытанием на прочность.
Бывали дни, когда он едва мог встать. Тогда Люба подбадривала его, напоминая о цели. Они ходили вдоль длинного коридора, он опирался на стену и на её плечо. Они были вместе — и это было главным.
Каждое утро Люба приносила завтрак, и теперь на подносе была не просто овсяная каша. Она добавляла фрукты, орехи, мёд. Рядом с чашкой кофе всегда стояла маленькая ваза со свежими цветами из сада. А когда сезон цветения закончился, девушка начала класть на поднос карточки с вдохновляющими цитатами.
Константин постепенно менялся. Мрачность и цинизм отступали. Теперь в его глазах появилась искра жизни, он улыбался, глядя на Любу.
Однажды утром, когда она, как обычно, поставила поднос, Константин взял очередную карточку и прочитал вслух:
— «Борьба есть условие жизни. Жизнь умирает, когда оканчивается борьба», — он задумчиво посмотрел на слова. — Что-то в этом есть. В какой-то момент я именно это и ощущал — просто лежал и ждал конца. Но теперь всё иначе.
Он поднял взгляд на Любу.
— Знаешь, Уинстон Черчилль сказал: «Если вы идёте через ад, продолжайте идти». Я чувствую это на себе. И только благодаря тебе я иду вперёд.
Люба взяла его за руку.
— Костя, я верю, что ты пройдёшь до конца.
Он улыбнулся.
— Теперь я тоже это знаю.
Спустя полтора месяца Константин уже мог с помощью Любы спускаться на первый этаж. Он попросил домработницу накрывать обеденный стол на двоих.
Им нравилось общество друг друга. Они разговаривали, смеялись, делились историями о прошлом, мечтами о будущем. Люба чувствовала, что привязанность к нему растёт с каждым днём. Это была не просто симпатия к пациенту — это было родное, глубокое чувство, словно к самому близкому человеку.
Наконец детектив принёс конкретные факты. Он нашёл свидетеля аварии, а по записям с видеорегистратора вышел на владельца грузовика, который протаранил автомобиль Константина на загородной трассе и скрылся с места происшествия.
С помощью полиции детектив добился признания: водитель рассказал, что спровоцировал аварию по указанию Андрея Зыркина. Подтверждением стал перевод крупной суммы с анонимного счёта подставной фирмы, связанной с Зыркиным.
Когда Константин получил доказательства, он набрал номер Андрея.
— Привет, это я, — хриплым, слабым голосом произнёс он. — Мне совсем плохо. Хотел бы, чтобы ты приехал. Нужно подписать продление договора доверительного управления. Чувствую… настало время.
Зыркин, не раздумывая, согласился.
***
Как и договорились, на следующий день Андрей приехал в назначенное время. Домработница впустила его в дом.
Зыркин шёл по коридору, чувствуя себя победителем. Всё складывалось по его плану. Махинация подходила к концу: скоро компания перейдёт под его полный контроль, а от неходячей обузы можно будет окончательно избавиться.
Он направился прямо в спальню Константина. У кровати стояла Люба. Когда Андрей вошёл, он бросил на неё двусмысленный взгляд и подмигнул. Люба ответила ледяным, полным презрения взором.
Константин лежал, опираясь на подушки, держа в руках какие-то бумаги. Он выглядел бледным, измождённым — словно сломленный человек, навсегда прикованный к постели.
Зыркин подошёл ближе и с самодовольной ухмылкой похлопал друга по плечу.
— Ну что, старик? — сказал он. — Всё ещё не можешь встать? Я же говорил, что лучше подписать документы сразу.
— Я-то как раз могу встать, — вдруг произнёс Константин, глядя на него ясными, твёрдыми глазами. — Но когда я встану — ты сядешь.
Лицо Зыркина вытянулось от непонимания.
— Ты же сказал, что тебе совсем плохо…
Константин свесил ноги с кровати и, опираясь на край, медленно, с усилием поднялся. Колени дрожали, но он стоял — впервые за долгие месяцы стоял перед Андреем на собственных ногах.
Он посмотрел прямо в глаза партнёру, и в его взгляде не было ни капли прежней беспомощности.
— А ты на это и рассчитывал, когда направлял в мою машину двадцатитонный грузовик, — голос Константина был спокойным, но тяжёлым, как приговор.
— Что ты говоришь, Костя? Мы же друзья! — в панике воскликнул Андрей.
— Друзья не пытаются убить друг друга из-за денег, из-за бизнеса, — Константин сделал шаг вперёд. — Ты убийца, Андрей. Ты убил мою невесту. Ты хотел убить меня.
Зыркин побледнел, открыл рот, но в этот момент в дверях появились полицейские.
— Господин Зыркин, — произнёс один из сотрудников полиции, — вы арестованы по подозрению в организации покушения на убийство. Пройдёмте с нами.
Когда его взяли под руки, Андрей начал кричать, что это ошибка, что его подставили. Но его слова утонули в эхе пустого коридора.
Люба молча наблюдала за происходящим. Лицо её было бледным, но глаза горели торжеством справедливости.
Когда за Зыркиным закрылась дверь, она обняла Константина.
— Ты молодец. Мы справились.
Константин притянул её к себе и поцеловал.
— Всё это благодаря тебе, — сказал он. — Ты дала мне надежду, когда я уже ни во что не верил.
***
Прошло несколько лет.
Андрей Зыркин отбывал заслуженное наказание за свои преступления. Ему были предъявлены обвинения в покушении на убийство, убийстве по неосторожности и крупном мошенничестве. Срок был долгим.
Константин полностью восстановился. Он больше не нуждался в поддержке — каждое утро совершал пробежки по саду, наслаждаясь свежим воздухом и движением, которое когда-то казалось невозможным.
Он вернулся к управлению компанией и, как единственный глава, принялся разгребать авгиевы конюшни — бардак, в который погрузилось предприятие во время его болезни. Работы было много, но теперь рядом была Люба — не просто его жена, но опора, муза, вдохновение.
Она стала полноценной хозяйкой дома. А когда в особняке раздался детский смех, даже угрюмая домработница расцвела улыбкой и потеплела душой.
Их жизнь наполнилась простым, настоящим счастьем. Расправившись с накопившимися проблемами в компании, Константин вернулся к прежним увлечениям — путешествиям по всему миру. И всюду его сопровождала Любовь. В его глазах снова горела та самая искра, что светилась на старых фотографиях в коридоре.
Однажды вечером, когда они сидели на краю потухшего вулкана где-то в далёких землях, любуясь закатом, Константин сказал:
— Я никогда не забуду тот день, когда ты вошла в мой дом. Ты дала мне не только надежду на выздоровление. Ты подарила мне семью. Настоящую семью.
Люба обняла мужа, прижавшись к его плечу. Она вспомнила, как пришла сюда в отчаянии, как боялась, что судьба предрешена. Но она не сдалась. Они боролись вместе — и победили.
Теперь их жизнь была наполнена любовью, радостью и надеждой. Из тьмы отчаяния они вместе пришли к свету.
