— Лена, милая, нам нужно срочно оформить дачу на Игоря. Налоговая замучила!
Елена Михайловна отложила половник и повернулась к мужу. Владимир Петрович стоял в дверях кухни, теребя какие-то бумаги в руках. В его голосе слышалась та привычная интонация, с которой он обычно просил денег на очередные «неотложные нужды».
— На Игоря? А зачем? — она вытерла руки о передник. — Дача же записана на тебя.
— Да понимаешь, появились какие-то штрафы за неоплату земельного налога. Говорят, если на сына переоформим, проблемы исчезнут. Он же студент, льготы всякие.
Елена Михайловна усмехнулась, но в глазах мелькнула тревога.
— Володя, а ты с юристом консультировался? Может, не стоит торопиться?
— Лена, ну что ты! — он подошел ближе, положил руку на её плечо. — Игорёк наш мальчик, семья же. Да и оформление копейки стоит. Нотариус знакомый, всё честно сделает.
— Знакомый? — она отстранилась, закрывая кастрюлю крышкой. — А сколько это «копейки»?
— Пятьдесят тысяч всего. Ну, может, чуть больше.
Половник звякнул об раковину громче, чем планировалось.
— Пятьдесят тысяч — это копейки? Володя, это же половина моей пенсии за год!
— Лена, солнышко, ты же понимаешь — дача наша общая. Я её когда покупал, думал о нас с тобой. А теперь проблемы начались, надо решать.
Она повернулась к нему, и в её взгляде появилась странная усталость.
— Наша общая? Володя, я эту дачу своими руками в порядок приводила. Каждые выходные там ползала, грядки копала, забор красила. А ты где был?
— Ну, Леночка, не преувеличивай. Я же дрова рубил, водопровод делал…
— Водопровод? — она засмеялась, но смех вышел какой-то горький. — Ты его два года назад начал, а закончил только в прошлом месяце! И то потому что я слесаря наняла за свои деньги.
Владимир Петрович поморщился, словно от зубной боли.
— Лена, мы не об этом сейчас. Ситуация серьёзная. Если не переоформим, могут арестовать участок.
— Арестовать? — она вытащила из шкафчика старую коробку от конфет, где хранила документы. — А покажи-ка мне эти штрафы.
— Какие штрафы?
— Ну те, что пришли из налоговой. Ты же говорил, что замучили они нас.
Владимир замялся, переступив с ноги на ногу.
— Да они не письменно пришли, а участковый говорил. Сосед рассказывал.
Елена Михайловна поставила коробку на стол с таким стуком, что задребезжали стаканы в сушилке.
— Участковый говорил соседу, а сосед — тебе? Володя, ты меня за дурочку держишь?
— Леночка, ну что ты такая недоверчивая стала? Игорь же хороший мальчик, он дачу не продаст, не бросит. Просто налоги платить будет меньше.
— Хороший мальчик? — она открыла коробку, стала перебирать бумаги. — Тот самый «хороший мальчик», который в прошлом году занял у меня двадцать тысяч на учёбу, а потом выяснилось, что потратил их на новый телефон?
— Лена, ну это же мелочи! Молодой человек, хочется выглядеть прилично среди сверстников.
— Мелочи? Володя, я эти двадцать тысяч копила полгода! Отказывала себе во всём, даже к зубному не пошла, потому что денег жалко было.
Она достала из коробки справку о своей пенсии, помахала ею перед носом мужа.
— Вот, посмотри! Одиннадцать тысяч восемьсот рублей! Это всё, что у меня есть. А ты хочешь, чтобы я отдала пять пенсий на переоформление дачи на твоего сына?
— На нашего сына, Лена. Семья же!
— Семья? — её голос дрогнул, но не от слабости, а от накопившейся обиды. — А когда Игорь на день рождения ко мне не пришёл, зато к бывшей жене твоей поехал — это тоже семья была?
Владимир отвернулся к окну, где за занавеской мелькали силуэты соседей во дворе.
— Ладно, Лена. Если не хочешь помочь, скажи прямо. Только потом не жалуйся, что проблемы начнутся.
— Не хочу помочь? — она захлопнула коробку. — Володя, я тебе за пять лет брака помогла на полмиллиона рублей! Считала вчера. Твоя машина, ремонт в твоей квартире, твоя операция, твои долги… А теперь ещё и дача.
— Ну, если ты считаешь каждую копейку…
— А ты не считаешь вообще! — она встала, подошла к окну. — Знаешь, что мне соседка Антонина вчера сказала? «Лена, ты что, банкомат для своего мужа?»
Во дворе как раз проходила эта самая соседка Антонина Семёновна с авоськой. Елена Михайловна помахала ей рукой, и женщина кивнула в ответ.
— Соседки всякую чушь болтают, — буркнул Владимир. — Им лишь бы посплетничать.
— Чушь? А может, они правду говорят?
— Знаешь, Володя, а ведь когда мы с тобой познакомились, ты мне совсем другое рассказывал про семью.
Елена Михайловна села за стол, положила руки на клеёнку с выцветшими ромашками. Владимир насторожился — такой тон у жены появлялся, когда она собиралась вспомнить что-то неприятное.
— Что ты имеешь в виду?
— Помнишь, в автобусе, когда ехали на дачу к твоей тёте? Ты говорил, что у тебя с бывшей женой полный разрыв, что Игорь тебя даже видеть не хочет. «Лена, — говорил, — ты для меня новая жизнь, новая семья.»
— Ну и что? Так и есть.
— Тогда объясни мне, почему этот мальчик, который тебя «видеть не хочет», каждый месяц просит денег то на общежитие, то на учебники, то на проезд?
Владимир потёр затылок, будто там вдруг заболело.
— Лена, он же студент. Молодому человеку нужна поддержка.
— Поддержка? — она встала, подошла к холодильнику, достала оттуда тетрадку в клеточку. — А вот тут я записывала. Март — десять тысяч на сессию. Апрель — пять тысяч на учебники. Май — семь тысяч на летнюю практику. Июнь…
— Зачем ты это записываешь?
— А затем, что память у меня хорошая, в отличие от некоторых. Июнь — двенадцать тысяч на поездку домой к маме. Июль — восемь тысяч на курсы английского.
Она захлопнула тетрадку, посмотрела на мужа в упор.
— Володя, а знаешь, что Игорь рассказывает своим друзьям про меня?
— Откуда ты можешь знать, что он рассказывает?
— Соседская девочка, Машенька, она в том же институте учится. Слышала, как он хвастался: «У меня папочка женился на богатой тётке, она любые деньги даёт, только попроси красиво.»
Лицо Владимира стало каменным.
— Машка — сплетница. Наговаривает на мальчика.
— Наговаривает? — Елена Михайловна засмеялась, но смех вышел совсем невесёлый. — А помнишь, как в прошлом году на дне рождения Игоря я подарила ему планшет за тридцать тысяч? Он же при всех сказал: «Спасибо, тётя Лена, но я хотел айфон.»
— Дети бывают неблагодарными…
— Дети? Володя, ему двадцать три года! В его возрасте я уже двоих детей растила после смерти первого мужа!
Она снова села, облокотилась на стол.
— А теперь вот дача. Скажи честно, это твоя идея или Игоря?
— Моя, конечно. Я же о семье думаю.
— О семье… — она покачала головой. — А почему тогда ты со мной не посоветовался заранее? Почему сразу с готовым решением пришёл?
— Да я думал, ты поймёшь. Мы же муж и жена.
— Муж и жена? — в её голосе послышались металлические нотки. — Тогда объясни мне, дорогой муж, почему в нашем браке все крупные решения принимаешь ты, а платить приходится мне?
Владимир отвернулся к окну, где уже начинало темнеть.
— Лена, если ты не доверяешь мне…
— Доверяю, Володя. Доверяю. Только вот верю я тебе всё меньше.
Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда повисла тяжёлая пауза. Владимир быстро схватил трубку.
— Алло? Да, Игорь… Что? Когда?.. Хорошо, сейчас приеду.
Он положил телефон, повернулся к жене с натянутой улыбкой.
— Леночка, мне нужно к Игорю съездить. У него проблемы в общежитии, нужна помощь.
— Какие ещё проблемы? — она поднялась со стула.
— Да так, бытовые. Может, завтра поговорим про дачу?
— Нет, Володя. Поговорим сейчас. — Елена Михайловна преградила ему путь к выходу. — Скажи мне правду. Зачем Игорю дача?
— Да говорю же, налоги…
— Брось! — она хлопнула ладонью по столу. — Считаешь меня совсем дурой? Какие налоги у студента?
Владимир замялся, переминаясь с ноги на ногу.
— Ладно… Игорь хочет жениться. Девушка у него серьёзная, из хорошей семьи. А у неё родители требуют, чтобы у жениха хоть какая-то недвижимость была.
— Жениться? — у Елены Михайловны перехватило дыхание. — Он же мне на прошлой неделе говорил, что девушки ему только мешают учиться!
— Ну, влюбился, что тут поделаешь. Молодость.
— А почему ты мне сразу не сказал? Зачем врал про налоги?
— Я думал, ты не поймёшь. Начнёшь возражать, что рано ещё…
Елена Михайловна прошла к окну, постояла молча, глядя на двор, где горели редкие фонари.
— Володя, а что будет, если я откажусь?
— Откажешься? — он подошёл сзади, положил руки на её плечи. — Лена, ну что ты такое говоришь? Мы же семья. Надо помогать друг другу.
— Семья… — она высвободилась из его рук. — А если эта девушка его бросит через полгода? Дача останется на Игоре?
— Не бросит. Они любят друг друга.
— Как ты можешь быть уверен?
— Ну, я же вижу! Игорь светится весь, когда о ней говорит.
Елена Михайловна повернулась к мужу, и в её глазах он увидел что-то новое — не обиду, не гнев, а какую-то странную решимость.
— Знаешь что, Володя? Давай-ка позвоним Игорю прямо сейчас. Пусть приедет сюда, поговорим втроём.
— Зачем? Он же занят…
— Занят? Только что звонил, значит, свободен. — Она взяла телефон, стала набирать номер. — Хочу посмотреть в глаза этому «влюблённому жениху» и послушать, что он сам скажет.
— Лена, не надо! — Владимир попытался отнять у неё телефон, но она отстранилась.
— Алло, Игорь? Это тётя Лена. Приезжай к нам, пожалуйста. Да, сейчас. Твой папа сказал, что у тебя важные новости… Что? Не понимаю, при чём тут новости… Ладно, жду.
Она положила трубку, посмотрела на мужа с усмешкой.
— Интересно. Игорь удивился, когда я упомянула про новости. Сказал, что никаких новостей у него нет.
— Может, он стесняется…
— Или ты мне опять врёшь, — её голос стал тихим, но от этого ещё более угрожающим. — Володя, я последний раз спрашиваю: зачем тебе дача на Игоре?
Владимир сел на стул, опустил голову.
— Лена, пойми… У него долги. Серьёзные долги.
— Какие долги?
— Взял кредит на машину. Не может выплачивать. Банк угрожает забрать её и ещё доплаты требует.
— Машину? — она села напротив. — А зачем студенту машина за два миллиона?
— Откуда ты знаешь, сколько она стоит?
— Видела на парковке у института, когда Машенька показывала. Фольксваген, новый. — Елена Михайловна сложила руки на груди. — Значит, ты хочешь, чтобы я дачу отдала в качестве залога по его кредиту?
— Не залога… просто переоформить, чтобы у него была недвижимость. Тогда банк пересмотрит условия.
— А если не пересмотрит?
Владимир промолчал, и это молчание сказало больше любых слов.
Через полчаса в дверях появился Игорь. Высокий, в дорогой куртке, с новенькими кроссовками за полцены материнской пенсии. Он вошёл, не снимая обувь, плюхнулся на диван.
— Привет, папа. Тётя Лена. — Поздоровался он так, словно зашёл в магазин за хлебом.
— Игорь, сними обувь, — тихо сказала Елена Михайловна.
— Да я ненадолго. Папа сказал, какие-то вопросы обсудить.
Владимир заёрзал на стуле, бросил умоляющий взгляд на жену. Но та была непреклонна.
— Игорь, расскажи мне про свою машину.
— Какую машину? — парень насторожился.
— Фольксваген на парковке у института. Красивая, новенькая.
— А, эту… Ну, купил. А что?
— На какие деньги?
Игорь покосился на отца, тот кивнул едва заметно.
— В кредит взял. Нормально же, все так делают.
— Все? — Елена Михайловна встала, подошла к плите, поставила чайник. — А выплачиваешь как?
— Пока справляюсь.
— Справляешься? — она повернулась, и в её голосе послышалась сталь. — Игорь, мне папа твой рассказал, что у тебя проблемы с банком. Так справляешься или нет?
Парень метнулся взглядом к отцу, тот виновато опустил голову.
— Ну… временные трудности. Это нормально.
— Временные трудности на два миллиона рублей?
— Откуда вы знаете сумму?
— А ты как думал? — Елена Михайловна выключила газ под чайником. — Игорь, а скажи мне, зачем тебе машина за два миллиона, если ты студент без работы?
— Ну, хотелось… Все ребята на машинах ездят.
— Все ребята? На машинах за два миллиона?
— Не все, но… — он запнулся, понял, что говорит глупость.
— А теперь скажи честно: это твоя идея была — дачу на тебя переоформить?
Игорь снова глянул на отца, но тот смотрел в пол.
— Ну, папа предложил… Сказал, что вы не против.
— Я не против? — Елена Михайловна подошла к столу, опёрлась на него руками. — Игорь, а ты хоть раз подумал, что эта дача — моя единственная собственность? Что я её своими руками обустраивала?
— Ну, я же её не продам…
— Не продашь? А что будет, когда банк потребует?
— Какой банк? — парень наконец понял, что попал в ловушку.
— Тот, которому ты должен за машину. Папа твой думает, что если дача будет на тебе, банк смягчит условия кредита.
Игорь побледнел, посмотрел на отца с укором.
— Пап, ты же сказал, что она согласна!
— Я сказал, что поговорю с ней, — пробормотал Владимир.
— Поговоришь? — Елена Михайловна выпрямилась во весь рост. — Володя, ты хотел поставить меня перед фактом! Привести сына, чтобы я при нём не смогла отказать!
— Лена, я не хотел…
— Не хотел? — она подошла к окну, постояла молча, потом резко повернулась. — А знаете что, мальчики? Давайте я вам расскажу, что я хочу.
Оба мужчины насторожились.
— Игорь, твой папа мне за пять лет ни разу не подарил цветов на день рождения. Зато просил денег тридцать семь раз. Я считала.
— Тётя Лена, это же между вами…
— Молчи! — она стукнула ладонью по подоконнику. — Не тётя я тебе! Тёти помогают племянникам из любви, а не потому что их используют как банкомат!
Игорь съёжился на диване.
— И ещё, Игорь. Твой папа рассказывал мне, что ты его видеть не хочешь после развода. А теперь оказывается, что видеть ты его очень даже хочешь — каждый раз, когда деньги нужны.
— Мам… тётя Лена, ну не надо так…
— Не надо? — она засмеялась, но смех был горький. — А мне не надо было все эти годы отказывать себе во всём, чтобы вам помогать? Мне не надо было работать в две смены, чтобы накопить на дачу?
Владимир попытался встать, но она жестом остановила его.
— Сиди! И ты тоже послушай. Знаешь, что мне вчера приснилось? Мои родители. Они умерли десять лет назад, но до сих пор снятся. И знаешь, что папа мне во сне сказал? «Лена, дочка, а что же ты позволяешь себя обворовывать?»
— Обворовывать? — возмутился Владимир. — Мы же не воры!
— Не воры? — она подошла к комоду, достала большую тетрадь. — А это что? Март 2019 — пятнадцать тысяч на лечение зубов Владимира. Май 2019 — двадцать тысяч на ремонт его машины. Сентябрь 2019 — десять тысяч Игорю на сессию…
— Хватит! — крикнул Владимир. — Зачем ты всё это записываешь?
— А затем, что у меня хорошая память, но плохая математика. Думала, ошибаюсь в цифрах. Оказалось — нет. За пять лет — четыреста восемьдесят семь тысяч рублей. Это сорок пенсий, Володя. Сорок!
Игорь встал с дивана, попятился к двери.
— Тётя Лена, может, я пойду…
— Стой! — её голос был как выстрел. — Игорь, ответь мне на один вопрос. Как ты думаешь, что я должна получить взамен за эти деньги?
— Ну… не знаю… Любовь? Уважение?
— Правильно. А что я получила?
Парень молчал, глядя в пол.
— Получила презрение. Получила роль дойной коровы. Получила мужа, который врёт мне в глаза, и пасынка, который считает меня дурой.
— Лена, ну что ты…
— Что я? — она захлопнула тетрадь. — Володя, завтра с утра ты идёшь к нотариусу и составляешь дарственную на дачу. На моё имя. Окончательно и бесповоротно.
— Лена!
— А ты, Игорь, свою машину продаёшь. За сколько получится. Остаток долга попросишь у мамы. Я больше не банк и не благотворительный фонд.
Оба мужчины смотрели на неё как на привидение.
— И знаете что? — Елена Михайловна подошла к двери, открыла её настежь. — Убирайтесь оба. Сегодня же. Это мой дом, и я больше не хочу видеть в нём людей, которые меня не уважают.
Владимир стоял в дверях, будто не понимая, что происходит.
— Лена, ты не можешь нас выгнать! Мы же муж и жена!
— Были, Володя. Были. — Она достала из кармана передника ключи от квартиры, положила их на стол. — Вот твои ключи. Завтра заберёшь вещи.
— Мам… Лена… — запнулся Игорь. — Ну это же неправильно! Из-за каких-то денег семью разрушать!
— Из-за каких-то денег? — она повернулась к нему, и в её глазах парень увидел что-то такое, от чего захотелось спрятаться. — Игорь, а ты знаешь, сколько я зарабатывала, когда была в твоём возрасте?
— Ну… не знаю…
— Три тысячи рублей в месяц. И на эти деньги растила двоих детей одна. А ты за месяц тратишь столько, сколько я за год не видела.
— Но времена же другие…
— Времена другие, а совесть та же должна быть! — она подошла к окну, где уже совсем стемнело. — Знаешь, Игорь, что меня больше всего убивает? Не то, что вы деньги просили. А то, что никто из вас ни разу не сказал спасибо.
Владимир попытался подойти к ней.
— Лена, солнышко, ну давай поговорим спокойно…
— Спокойно? — она не оборачиваясь продолжала смотреть в окно. — Пять лет я спокойно разговаривала. Результат — вот он.
— Но куда же мы пойдём?
— Не знаю, Володя. И знаешь что? Мне всё равно.
Игорь дёрнул отца за рукав.
— Пап, пошли отсюда. Видишь, она неадекватная стала.
Елена Михайловна медленно повернулась.
— Неадекватная? Игорь, а адекватно — это когда тебя используют и молчат?
— Да нет, я не то хотел сказать…
— Хотел сказать, что я дура, которая должна всю жизнь вас содержать? Так вот, знай: дура была, а теперь поумнела.
Отец и сын переглянулись, поняли, что спорить бесполезно, и молча вышли. Владимир на пороге обернулся:
— Лена, а как же любовь?
— Какая любовь, Володя? Та, что за деньги покупается?
Дверь хлопнула, и в квартире стало тихо. Елена Михайловна прошла на кухню, села за стол, долго смотрела на тетрадь с записями. Потом встала, открыла окно и выбросила её во двор.
— Хватит считать, — сказала она вслух. — Хватит.
Достала из холодильника пачку творога, который покупала для Владимира — он любил сырники. Открыла, понюхала, скривилась и выбросила в мусорное ведро.
— И хватит покупать то, что мне не нравится.
Включила чайник, села за стол. В квартире была непривычная тишина, но почему-то она не давила, а наоборот — успокаивала. Никто не будет требовать ужин, спрашивать про деньги, включать телевизор на полную громкость.
На столе лежал старый конверт с фотографиями. Елена Михайловна достала снимок, где она стояла рядом с дачным домиком, который только-только купила. Молодая, счастливая, с лопатой в руках.
— Ну вот, девочка, — сказала она своему отражению в тёмном окне. — Теперь ты снова хозяйка своей жизни.
Чайник закипел. Она заварила себе чай, добавила две ложки сахара — раньше экономила, а теперь можно.
— А завтра, — сказала Елена Михайловна, отпивая горячий сладкий чай, — завтра поеду на дачу. Посажу цветы. Какие хочу.
За окном загорелись звёзды, и впервые за много лет они показались ей красивыми
