— Я не хочу ехать к папе, — сказала дочь. — Давай я не поеду, а? Скажи ему, что я заболела или… Или что у меня контрольная важная в понедельник… А, мам?
Я отложила ноутбук, в котором правила очередную статью, и внимательно посмотрела на дочь. Тринадцать лет, переходный возраст, все в принципе понятно…
Но раньше она так рвалась к отцу!
Особенно после того, как он женился на Наде. Машка ее просто боготворила, новая жена отца всегда угощала ее вкуснейшей едой собственного приготовления, да и вообще была с ней на одной волне.
— А что случилось? — поинтересовалась я. — Вы с папой поссорились? Или с Надей что-то не так?
— Нет, мам, все нормально, просто… — дочь вдруг замялась. — Просто я устала туда ездить каждые две недели. Это же далеко, через весь город. И вещи таскать, и вообще… Можно я лучше дома останусь?
Вот тут я уже серьезно насторожилась. Машка никогда не жаловалась на расстояние, Игорь за ней сам приезжал на своей новенькой БМВ, которую купил сразу после развода. И вещи она с удовольствием собирала, у нее там была отдельная комната с балдахином над кроватью…
— Садись, — я похлопала по кровати рядом с собой, — давай-ка поговорим нормально. Что происходит?
Она нехотя подошла, села на самый краешек и буркнула:
— Мам, ну… не хочу я. Имею право? Мне же уже тринадцать, и судья сказала, что я могу сама решать.
— Судья сказала, что ты можешь высказать свое мнение, а решение все равно принимают взрослые. И потом, Маш, твой папа имеет право с тобой видеться. Он же тебя любит, скучает.
При слове «любит» Машка как-то странно дернулась, и я поняла — что-то все-таки случилось. Что-то серьезное.
***
Следующие две недели я наблюдала за дочерью аки коршун. И заметила, что она стала какой-то… потухшей, что ли. Раньше щебетала без умолку, а теперь все больше молчала. Аппетит пропал, и это у моей Машки, которая могла съесть тарелку пасты и кило мороженого за один присест!
В пятницу вечером, когда за ней должен был приехать Игорь, она заперлась в ванной и сидела там битый час, пока я не начала барабанить в дверь.
— Маша, папа приехал! Выходи давай, он ждет!
Она вышла, лицо красное, глаза опухшие. И сказала, что у нее болит голова. Я дала ей таблетку и чмокнула в щеку.
— Ну все, с богом. Если что, сразу звони, хорошо? В любое время.
Она кивнула и уныло поплелась к двери, где ее ждал Игорь.
— Да-а-а… довела ты ребенка… — покачал он головой.
— Это ты ее довел своими требованиями жить у тебя половину месяца! — огрызнулась я. — Ребенку нужна стабильность, а не чемоданная катавасия!
— Ой, не начинай… — поморщился он. — Суд постановил две недели в месяц, значит, две недели в месяц. И точка.
***
Он увел Машку, а я осталась стоять в дверях, чувствуя, как нарастает тревога. Что-то тут было не так…
Две недели спустя Машка вернулась еще более бледная и молчаливая. На мои вопросы отвечала односложно: «нормально», «хорошо», «да», «нет». Я попыталась разговорить ее за ужином, но все без толку, дочь упорно играла в молчанку.
— Ты почти ничего не ела, — заметила я, глядя на ее тарелку.
— Я не голодная… — вздохнула она. — Просто… Мы с Надей в ресторан ходили.
Странно. Обычно даже после ресторана Машка все равно что-нибудь дома перехватывала, растущий организм же. Но устраивать допрос я не стала.
***
Прошел месяц. Машка похудела килограмма на три-четыре, под глазами у нее появилась темнота. Как-то мне позвонила «классная» дочери и спросила, не болен ли ребенок. Как оказалось, на физкультуре Машка чуть не упала в обморок…
И тут я не решила, что все, хватит. Когда Игорь снова приехал за Машкой, я сказала:
— Она никуда не поедет.
— Почему это? — нахмурился он.
— Она болеет.
— С чего ты взяла? — поморщился бывший муж. — Выглядит она вполне нормально.
— Нормально?! Ты когда последний раз на нее смотрел? Она же тает на глазах!
— Лика, не выдумывай. Подростки все худые. Маша, собирайся.
Машка стояла в коридоре и молчала. И тут меня осенило. Я подошла к дочери, обняла ее за плечи и спросила прямо:
— Машунь, посмотри на меня. Тебя кто-то обижает у папы?
Она дернулась, ее глаза расширились от ужаса.
— Да нет, мам, что ты! Никто меня не обижает!
Но я уже все поняла по ее реакции.
— Она остается дома, — твердо сказала я Игорю, — и не смей на меня давить, иначе я сейчас же вызову полицию и заявлю, что ты применяешь к ребенку насилие.
— Да ты что?! — он возмущенно побагровел. — Я ее и пальцем не трогал!
— А Надя твоя?
И вот тут Машка не выдержала. Она вдруг разрыдалась, уткнулась мне в плечо и затряслась всем телом. Игорь стоял столбом, не понимая, что тут вообще происходит.
Когда Машка немного успокоилась, я отвела ее в комнату, усадила на кровать и села рядом.
— Рассказывай. Все с самого начала.
И она рассказала.
***
Оказалось, Надя с глазу на глаз была совсем даже не милой и не доброй. Сначала с ее стороны были мелкие уколы:
— Ты что-то поправилась, надо меньше есть.
— С такими щеками парни на тебя не посмотрят.
Потом она начала урезать порции:
— Тебе достаточно, не объедайся.
— В твоем возрасте надо есть как птичка, а не как грузчик.
А в последний месяц она вообще стала закрывать холодильник на ключ, якобы для того, чтобы Машка не таскала еду по ночам.
— Мама, я правда ничего не брала! Честное слово! А она папе наврала, что я ночью все подчистую съедаю, и он поверил! Сказал, что надо следить за собой, что я становлюсь похожей на… — Машка запнулась.
— На кого? — спокойно спросила я.
— На тебя, — прошептала дочь. — Он сказал, что ты расплылась, поэтому он ушел от тебя. И что он не хочет, чтобы и я такой стала.
Меня как будто окатили ледяной водой. Вот, значит, как. Оказывается, моя «расплывшаяся» фигура… мой сорок восьмой размер стал причиной развода. А я-то думала…
— А почему ты молчала? — мягко спросила я. — Почему не рассказала мне все как есть?
— Мам, ну как я могла? — потупилась Машка. — Ты и так столько работаешь, устаешь. А тут еще я со своими проблемами. И потом… папа же имеет право меня видеть. Ты сама так говорила.
Я обняла ее и прижала к себе изо всех сил.
— Глупенькая… Никто не имеет права тебя мучить. Никто. Тем более родной отец. Все, больше ты туда не поедешь.
***
Так я и сказала Игорю, который все это время нервно ждал в прихожей.
— Значит так, дорогой, — сердито сказала я, — твоя женушка морит мою дочь голодом и внушает ей комплексы по поводу внешности. Если ты сейчас начнешь отрицать это или защищать ее, я пойду в полицию и в опеку. У меня есть свидетельство учительницы об обмороках, а скоро будет и справка от врача о резкой потере веса. Хочешь скандала на весь город? Я устрою.
В глазах у Игоря мелькнуло искреннее удивление, которое сменилось испугом.
— Я… Я не знал… — пробормотал он. — Честно! Надя говорила, что Маша сама на диете сидит. Ну, подростки же все помешаны на фигуре…
— И ты поверил? Ты хоть раз видел, чтобы Машка на диете сидела? Она же всегда ела за троих!
— Я… Господи, Лика, что же делать?
— А сам не догадаешься?! — возмутилась я. — Если нет, то слушай сюда, либо твоя Надя съезжает из дома на те две недели, когда Маша должна быть у тебя, либо забудь о дочери вообще. И не надо мне про суд, я такое шоу там устрою, мало не покажется. Выбирай.
Он молчал долго, минуты две, наверное. Потом сказал тихо:
— Лик, а можно… Я буду приезжать к вам? Ну, забирать Машку в кино, в кафе, на выходных гулять? Я… Я не могу Наде такое предложить. Она меня не поймет.
— Не поймет, что нельзя издеваться над ребенком?! — возмутилась я. — Отличная у тебя жена, Игорь. Поздравляю!
Он только голову опустил.
А я подумала о Машке, все-таки ей нужен отец, пусть даже и такой. И согласилась. Но с условиями, что встречи только в общественных местах или у нас дома. И если Машка хоть раз пожалуется — все, конец отношениям.
Игорь внял. Сейчас он приезжает к нам раз в неделю, забирает Машу на весь день и привозит видеоотчет. А что мне еще делать? Запретить ему ему видеть дочь?
