Он шел с концерта…
Ну, как с концерта. Так, лабал помаленьку в одном из баров на Пятой авеню. Там полно баров, но его приглашали редко. Он, конечно, старался, но… Не хватало чего-то.
Чего-то такого не хватало, мелочи какой-то. Такой, незначительной мелочи, но, видимо, эта мелочь и была самым главным. Потому что игра его — музыка, которую он писал и само исполнение — не захватывало слушателей.
Вот он и перебивался такими заработками. То там, то сям. В этот раз заплатили особенно мало, всего семьдесят долларов. И это за целую неделю. Ни на что не хватит.
— Слава Богу, — подумал он, — что дома в холодильнике хоть еда есть.
Чем платить за аренду квартиры, думать не хотелось, но тут…
Тут его взгляд уткнулся в высокого человека с длинными седыми волосами. Тот стоял точно на перекрёстке, а на его груди висел большой плакат, с которого из-за решеток смотрели десятки глаз — коты и собаки…
Он подошел поближе и прочёл надпись:
«Помогите приюту»
В левой руке седого мужчины была старая фетровая шляпа, а на дне — несколько монет. Он протягивал правую руку с ладонью вверх и улыбаясь, говорил прохожим:
— Подайте от щедрот ваших…
Клерки и посетители магазинов отворачивались от плохо одетого попрошайки и спешили пройти мимо.
Музыкант вздохнул и спросил:
— Что, плохо подают?
— Кто сколько может… — ответил человек с голубыми глазами и улыбнулся ему.
И вдруг эта улыбка почему-то показалась музыканту самой большой наградой за сегодняшний день.
— Ты хоть ел что-нибудь? — спросил он у человека с плакатом на груди. Тот задумался в ответ.
— Ясно, — сказал музыкант. — Никуда не уходи!
Он снял с себя тяжелую клавишную ямаху и прислонил её к стене дома. Потом поставил рядом тележку с колонкой и раскладной стул.
— Ты садись, садись, — указал он на него мужчине. — Посиди пока. А я сейчас…
Он зашел в один из магазинчиков и купил два бутерброда и две бутылки колы. Вся радость на двадцать долларов.
Мужчина с длинными седыми волосами ел и улыбался:
— Спасибо, добрый человек! — сказал он музыканту.
Тот ничего не ответил. Он достал из кармана оставшиеся там пятьдесят долларов и, скомкав купюру, так, чтобы человек с плакатом не видел, бросил ее в старую фетровую шляпу.
— Ему ведь похуже, чем мне, — подумал музыкант, и вдруг…
Вдруг ему в голову пришла идея:
— Я, конечно, не бог весть какой музыкант и певец, — сказал он седому человеку с голубыми глазами. — Не бог весть какой, но… Но, может, сойдёт? Как думаешь? — спрашивал он у человека с плакатом, раскрывая клавиши и ставя их на подставку.
Ещё десять минут заняло подключить колонку и настроить.
— Ты уж извини… — улыбнулся музыкант седому человеку. — Не бог весть как, но я спою. Как смогу…
— Бог весть, — почему-то улыбнулся седой человек с плакатом и добавил: — Главное ведь, чтобы от души.
— Это да, — подтвердил музыкант и запел…
Люди, обтекавшие их раньше так, будто и не существовало этих двух людей, встретившихся на одной из центральных улиц, вдруг остановились на мгновение, услышав мелодию.
И он запел. Как мог…
Он очень старался. Ведь надо было собрать денег для этих самых глаз, глядящих на людей, которые спешили по своим делам. Для этих глаз, смотрящих с надеждой… Из-за решёток…
И понемногу, совсем понемногу, то один человек, а то и несколько, стали останавливаться, слушать. А потом… Потом они опускали монеты или бумажки в старую фетровую шляпу высокого, седого человека с плакатом на груди.
Музыкант пел песню за песней, и голос его постепенно охрип. Потому что пел он уже несколько часов без перерыва.
Но вот что странно — чем больше он терял голос, чем тяжелее было ему петь, тем больше людей останавливались и с интересом слушали его музыку…
Поздно вечером, когда клерки из фирм разъехались, а последние продавцы закрыли свои магазины, музыкант совершенно без сил опустился на свой раскладной стул. Он играл и пел более пяти часов!
Высокий седой человек протянул ему бутылку с колой:
— Попей, добрый человек, — сказал он.
— Много собрали? — поинтересовался музыкант хриплым голосом.
— Ты собрал, — ответил ему человек с голубыми глазами и показал старую фетровую шляпу, заполненную до краёв деньгами. — Куда тебе пересыпать? — спросил он.
— Это твоё, — ответил музыкант. — Купи им поесть, — кивнул он на глаза с плаката.
— Но ведь у тебя совсем нет денег, — возразил ему мужчина с длинными седыми волосами.
— Зато как я пел! Как пел… — прохрипел музыкант.
— Это да, — улыбнулся седой человек, и вдруг…
Снова от этой улыбки на душе музыканта стало тепло и светло. Седой мужчина запустил руку в фетровую шляпу и вытащил оттуда скомканные пятьдесят долларов:
— Твои деньги, — сказал, вкладывая их в карман музыканта. — Отдохни немного, — промолвил он и положил ладонь правой руки на голову певца…
Покой, тишина и ещё что-то такое… вдруг охватило его душу. Будто мама в детстве говорит ему что-то хорошее…
Музыкант спал и улыбался во сне. А когда проснулся, вокруг была тишина. Куда-то исчез высокий седой мужчина с голубыми глазами.
— Наверное, поехал в приют… — подумал музыкант и встал.
— Ну, долго я ещё буду ждать? — поинтересовался голос из такси, припаркованного неподалёку. — Садись и грузи своё оборудование!
— Я не заказывал, — извинился музыкант. — Да и оплатить мне нечем.
— А это тебя не должно волновать, — успокоил его таксист. — Всё оплачено…
*****
Утром музыкант написал свой первый хит. Потом их было ещё очень много, но…
Но никогда он больше не пел так, как там, на том самом перекрёстке.
И каждая следующая песня была для него, как прикосновение той руки. Как вдохновение, покой, надежда и ещё…
Ещё что-то такое, что нельзя передать словами…
Он долго ездил по городу, по всем приютам, и всё выспрашивал, искал того самого высокого, седого человека с голубыми глазами. Но так и не нашел его. Будто и не было такого никогда.
Теперь его встречают в приютах и говорят:
— Бог есть! Конечно есть, раз он послал нам вас.
А он улыбается и вспоминает ту встречу. А те пятьдесят долларов он так и не потратил. Он их всегда носит с собой, как напоминание о той встрече…
С кем?
Он пытается ответить, но так и не может. Пока не может…
И я не расскажу вам, как его зовут, потому что это секрет.
Вот так.
