— Аня, я не стану с ней ругаться, она моя мать.
— Предоставь это мне. Пусть считает меня, кем угодно, но я это так не оставлю! — Аня была настроена решительно.
Муж Глеб посмотрел на жену и покачал головой. Он подумал о том, что зря Аня затеяла этот спор. У его матери был сильный характер и переспорить её ещё никому не удавалось. Лучшим выходом было бы сразу принять ситуацию и не трепать себе нервы. Тем более что они вот-вот станут жить отдельно, своей семьёй. Наконец-то настал этот долгожданный момент, и не стоило бы его омрачать ссорой с матерью…
Аня и Глеб — люди очень серьёзные, основательные. Обоим по двадцать семь лет и когда они поженились, у них было чёткое представления о том, как будет строиться их дальнейшая жизнь. Они встречались два года. За это время хорошо узнали друг друга и поняли, что совершенно точно хотят связать свои судьбы.
И у Ани, и у Глеба имелись некоторые накопления. Они оба мечтали об отдельном жилье. После свадьбы некоторое время снимали квартиру, однушку, довольно дёшево и упорно копили деньги. Никуда не ездили, ничего не покупали. Как только смогли накопить на первый взнос — взяли в ипотеку двушку в новостройке, на стадии котлована, так было дешевле.
Мама Глеба любезно предложила им пожить у неё, до тех пор, пока не построят их дом, чтобы не снимать квартиру. Она ужаснулась той сумме, которую им приходилось теперь платить в месяц за ипотеку, когда выспросила это у сына. Глеб не хотел говорить. И вообще он не очень хотел принимать помощь матери. С давних пор он старался обособиться от неё. У Амиры Львовны был очень тяжёлый характер, однако сразу его распознать было трудно. С виду Амира Львовна была — сама любезность. Про таких людей ещё говорят: «Мягко стелет, да жёстко спать». Глеб-то это давно знал, а Аня очень обрадовалась предложению свекрови:
— Ты что?! Хорошо же! Пока с Амирой Львовной будем жить, накопим немножко на мебель и ремонт. Ведь ещё столько всего нужно будет, там почти голые стены! Хотя я готова и на полу спать, лишь бы свой угол! Как хорошо, что мы с тобой, наконец, купили своё жильё!
— Да, хорошо! — соглашался Глеб. — Только вот мама…
Он всё ещё сомневался.
— Глеб! У неё трёхкомнатная квартира, а мы снимаем квартиру. Она живёт одна! Ладно бы если у тебя были ещё братья или сёстры, как у меня! Мы её не стесним. Надо соглашаться!
Амира Львовна выделила детям комнату, всю сплошь заставленную разным хламом. В её квартире вообще было много лишних вещей. Очень много. Стопки газет, старые коробки, банки стеклянные, банки пластиковые, сумки, пакеты, корзины, наполненные каким-то хламом. На пыльных шкафах стояли огромные пыльные коробки с крышками. Что в них было, не понятно. Цветы на подоконниках стояли абсолютно сухие. Амира Львовна умудрилась усушить даже кактус. Занавески… Словом постирать бы их давно надо было. И окна помыть. И кухню тоже помыть. И ванную с туалетом. И пропылесосить надо было бы основательно. А ещё коты. Два шикарных пушистых котяры, с которых сыпалось много шерсти. И Амира Львовна среди всего этого «великолепия», которой было вечно некогда. Всё — некогда: ни убраться, ни приготовить. Но у неё всегда находилось время поболтать. С соседкой, с подругой, по телефону, и так, и сяк.
Когда приехали Глеб с Аней, в холодильнике скучал вялый пучок укропа, четверть батона сырокопчёной колбасы и маленькая кастрюлька картошки-пюре. В морозилке — пачка фарша.
Аня и Глеб кинулись в маркет и через полчаса притащили три сумки с продуктами. Аня взялась готовить. Амира Львовна была счастлива.
— А мне, детки, некогда готовить, всё на работе допоздна. А вечером чего мне надо-то? Чайку попила, а потом кефирчику на ночь и всё. А утром кофе. Обожаю кофе! И бутербродик с колбасой. Это неизменно. А на работе столовая. Там и пообедаю. Иногда беру шницеля, жарю себе. Но это редко. Хорошо, что хозяюшка у меня тут теперь появилась, да?
Амира Львовна обнимала Аню и улыбалась.
Аня рьяно взялась приводить квартиру в порядок. Амира Львовна милостиво разрешила выбросить некоторый хлам, но далеко не весь.
— Это нужно… Это тоже… А из старых газет, знаете, чего только сейчас не выделывают! Оставь Анечка, вот выйду на пенсию, буду корзинки плести. И коробочки, ну смотри, какие миленькие! Обклеить чем-нибудь и можно хранить в них, что угодно! А что цветок засох?.. Совсем засох?.. Ох, ну ладно, выброси. Надо у Надежды Михайловны на работе отросточек взять будет, посадить новый. А то, как же без растений-то? Эта стопка газет пусть на диване лежит. Сесть некуда? А куда же её? На шкафу всё занято, в шкафу тоже, и на балконе…
Словом, оказалось, что большинство вещей Амире Львовне было очень нужно оставить. Поэтому преобразования коснулись только комнаты, где поселились Аня и Глеб. Там стоял очень старый продавленный диван, висел ковёр советских времён с растрёпанным краем и тяжёлый, колченогий шкаф. Ещё стояло трюмо с облупившимся местами зеркалом и журнальный столик, одна ножка которого была сломана и перемотана синей изолентой.
Аня и Глеб, с разрешения Амиры Львовны, вынесли всю эту мебель на помойку. Взамен купили себе двуспальную кровать с хорошим матрасом, потом попозже смогли осилить шкаф и комод. Шторки Аня купила свеженькие, дешевые, но неплохие. Стало уютнее.
Так и жили. Не ругались, старались обходить «острые углы», хотя иногда это было нелегко. Амира Львовна была очень властная женщина, и своё мнение считала единственно правильным. Если с ней не спорить и делать, как она говорит, то «тишь, да гладь». Но чуть что не так — жди серьёзного скандала. С обидами и молчанием в отместку. Бойкот был её любимым методом.
— Ох, Аня, потому и папа тогда, наверное, от нас ушёл, — говорил Глеб. — Мама, бывало, как замолчит на неделю. А он вокруг неё бегает, не знает, в чём не угодил. Ну, кому это понравится? Я тогда мальчишкой был, особо не вдавался во всё это, но уже понимал, что, к чему. Папа ей букет роз притащит, а она и не взглянет. Чуть ни на коленях вымаливал иной раз прощение, порой за какое-то нечаянно сказанное сгоряча слово… Папа у меня золотой был! Жаль, что не стало его. Ушёл от нас, а потом вот… недолго прожил, здоровье подвело. Мне только четырнадцать исполнилось. Мать ещё сожалела, что алименты он не доплатил до моих восемнадцати…
Три года жили Аня и Глеб у Амиры Львовны, потом пришла пора переезжать. Дом был построен, квартира готова к заселению, оставалось завезти мебель и можно было жить.
Амира Львовна заявила, что мебель, ту, которую купили Аня и Глеб, не отдаст.
— А у меня что? Пустые стены останутся? Как это понимать? На кровати вашей я спать буду, моей спине как раз ортопедический матрас нужен, поясница замучила, а свой диван я давно выбросить хочу. И шкаф мне нужен, вещи складывать, и комод. А вы себе всё новое купите. Новый дом — новые вещи! Вот ещё, надумали — мать обдирать, как липку! Уму не постижимо! Я проявила доброту сердечную, пустила вас, пожалела, а вы мне чёрной неблагодарностью ответить хотите?! Не ожидала…
Глеб молча вышел из комнаты, покачав головой. Мать снова права. Никто же не оговаривал, что мебель они потом заберут! И разговора такого не было. Выходит, что каждый думал по-своему.
— Амира Львовна, но ведь это мы для себя покупали! Думали, на будущее! Всё полегче нам сейчас было бы! Мы и ипотеку платим, и ремонт пришлось делать в новой квартире, ни копеечки лишней нету. Куда нам сейчас мебель покупать?! Мы и не думали. Кухню тоже не потянем пока, обойдёмся…
— Это детки ваши дела, заботы. Можно на надувном матрасе спать пока, тоже вариант. А мебель я не отдам. Или моё возвращайте! Вы моё, куда дели?!
Аня даже опешила:
— Н…на помойку выкинули, оно же старое всё было, не годное…
— Годное! Вот вернёте моё, тогда забирайте своё.
— Глеб, она не в себе, — сказала Аня вечером мужу. — Нам что, на свалку ехать? Искать выброшенную три года назад мебель? Совсем рехнулась, извини…
— Я говорил тебе, — вздохнул Глеб. — С моей матерью сложно…
Глеб и Аня съехали, как можно скорее. Три сумки вещей — это всё, что у них было. Самое необходимое. С чем пришли, с тем и ушли.
В новой квартире было уютно. Солнечная сторона, просторная лоджия и кухня. Голые стены и полы. И надувной матрас. Они его всё-таки купили. И были абсолютно счастливы. Ведь сбылась их мечта — отдельная квартира! А остальное всё потихонечку приложится.
— Всё у нас будет своё, Глеб! — улыбаясь, сказала Аня, стоя на стульчике в комнате и вешая на карниз только что купленный комплект штор.
— Конечно, будет! — поддержал муж, помогая Ане держать тюль, чтобы он не свешивался на пол.
А Амира Львовна после того, как дети съехали, перебралась в их бывшую комнату. Она лежала на огромной двуспальной кровати и болтала по телефону с подругами.
— Вот, Миррочка. И детки мне всё оставили. И кровать, и шкаф, и комод. Бери, говорят, мама, пользуйся, мы себе новое купим! И я теперь, как королева, на двуспальной кровати сплю, с ортопедическим матрасом!
— Повезло тебе с детьми, ах, как повезло, Амирочка! — радовались за неё подруги…
