Марина вышла замуж рано — ей было всего двадцать , когда она познакомилась с Сергеем. Сначала он казался ей надёжным, серьёзным мужчиной: высокий, плечистый, говорил уверенно, работал инженером на заводе. Она — обычная девчонка из семьи учителей, робкая, доверчивая, мечтала о тихом счастье и своём уголке.
Но стоило пожить вместе, как начались «но».
—Господи,когда ты научишься готовить, опять суп пересолила, — морщился Сергей, отодвигая тарелку.
— Я старалась… — тихо оправдывалась Марина.
— Стараться мало, — бросал он и, шумно отодвинув стул, шёл к холодильнику за колбасой.
Марина сначала думала: притрётся. Может, он просто устал после работы, может, привыкнет. Но нет. Недовольство было в каждом его взгляде, каждом слове.
— Чего ты сидишь? Полы грязные! — сердито бросал он вечером.
— Я сегодня весь день работала, устала…
— А я что? Тоже работал! И ничего, силы нашёл, мусор вынес!
Марина уставала от его вечного недовольства, но боялась сказать лишнее. Она всё ещё верила, что это пройдёт. Сама себе повторяла: «Ну не может же человек всё время быть злым».
Но именно так и было.
— Сколько можно носить эту старую кофту? — кривился Сергей, глядя на жену. — Вон, девки на улице в юбках ходят, красивые, а ты как бабка.
Марина сжималась от этих слов. Она и так стеснялась своей фигуры — после родов немного поправилась. Но вместо поддержки слышала только упрёки.
И самое страшное — сын, маленький Данилка, уже начал копировать отца. Однажды Марина услышала, как он сказал игрушечному медведю:
— Ты плохая мама, готовить не умеешь!
Марина замерла. Ей стало страшно: выходит, сын растёт с убеждением, что мама — всегда «плохая»?
Вечером она решилась:
— Серёжа, а может, мы сходим к психологу? Ну… может, у нас кризис?
Сергей рассмеялся ей в лицо:
— Психолог? Ты сдурела? Это всё твои сопли! Вот сама иди, если делать нечего.
И в ту ночь Марина долго не могла уснуть. В голове крутилась только одна мысль: «А может, это и правда со мной что-то не так?»
На следующий день Марина с утра уже ходила, словно по минному полю. Сергей ворчал, что носки опять «не так» постираны, что завтрак «как в столовке», что Данилка «слишком громко орёт». Казалось, даже воздух его раздражал.
Марина долго терпела, но в какой-то момент что-то в ней щёлкнуло.
— Серёжа, — сказала она тихо, но твёрдо, — ты можешь хоть один раз похвалить? Хоть за что-нибудь? Я ведь стараюсь ради тебя, ради нас…
— Хвалить тебя? — он рассмеялся. — За что? Что ты делаешь не так, как надо?
Марина впервые не сдержалась:
— А может, дело не во мне, а в тебе? Может, ты просто вечно всем недоволен, потому что сам несчастный?
Эти слова будто ударили его по лицу. Сергей резко поднялся из-за стола, и глаза у него сверкнули.
— Ты что себе позволяешь? — прошипел он. — Я работаю, деньги в дом приношу, а ты… курица домашняя!
Марина побледнела, но внутри вдруг почувствовала странное облегчение: она наконец сказала то, что думала уже несколько лет.
— Лучше быть «курицей», чем таким… — она запнулась, но всё же договорила: — вечно злобным мужиком, которому всё не так!
Сергей хлопнул кулаком по столу так, что тарелка с борщом подпрыгнула.
— Марина! Замолчи!
Данилка испуганно заплакал. Марина бросилась к сыну, прижала к себе, а сама шептала дрожащими губами:
— Не кричи при ребёнке… прошу тебя…
Но Сергей только зыркнул и, стукнув дверью, ушёл из квартиры.
Марина сидела на полу, качая Данилку, и вдруг впервые за все годы брака подумала: «А может, мне без него будет легче?»
После того разговора Сергей словно озлобился ещё больше. Если раньше он ворчал — то теперь язвил, бил по больному.
— Ну что, хозяйка, опять суп пересолила? — усмехался он, ковыряя ложкой еду. — Ой, прости, я забыл, что у тебя руки не из того места растут.
Марина молчала, стараясь не отвечать. Но каждый раз эти слова больно ранили.
Он начал демонстративно задерживаться на работе. Приходил поздно, пахнул табаком и чужими духами. На телефонные вопросы жены бросал раздражённое:
— Устал я от твоего нытья. Не лезь.
Марина догадывалась, что у него появилась какая-то «подружка». Но в открытую он не признавался.
Однажды она услышала, как он по телефону говорил:
— Да-да, завтра зайду. Ты только приготовь тот пирог, который я люблю.
Марина замерла в прихожей с пакетом продуктов. «Пирог, который он любит…» — в горле встал ком. Мне он ни разу так не говорил, а чужой женщине — пожалуйста.
Но самое страшное было другое.
Сергей начал демонстративно воспитывать Данилку «по-своему».
— Смотри, сынок, вот мама опять ничего не умеет, — говорил он нарочито громко. — Учись у папы!
Мальчик смотрел на маму и повторял вслед за отцом:
— Мама ничего не умеет…
И в тот момент Марина почувствовала, что теряет не только мужа, но и сына.
Вечером, когда Сергей снова ушёл «по делам», Марина долго сидела на кухне. Перед ней стояла кружка с остывшим чаем. Она смотрела в пустоту и думала: «Так жить нельзя. Я теряю себя. Я теряю ребёнка».
И вдруг прозвенел звонок в дверь.
На пороге стояла её школьная подруга Оля — яркая, шумная, с горящими глазами.
— Машка! — воскликнула она. — Я мимо шла, решила заглянуть! Ты чего такая бледная?
Марина не выдержала и расплакалась прямо у неё на плече.
Оля выслушала и сказала одно:
— Так, хватит. Если он тебя гнобит, значит, нужно менять правила игры. Либо ставь его на место, либо готовься к тому, что он тебя раздавит.
Марина вытерла слёзы. В голове впервые промелькнула дерзкая мысль: «А что, если попробовать жить по своим правилам?».
Оля стала появляться всё чаще. То заглянет на чашку кофе, то вытащит Марину в парк «подышать воздухом», то позвонит вечером и бодро прикажет:
— Собирайся, идём в салон. Ты же не монашка, чтобы ходить с хвостиком и в растянутой кофте.
Марина сначала сопротивлялась:
— Да куда мне… У меня сын, дела, готовка…
— Хватит, — отрезала Оля. — У тебя тоже есть жизнь, кроме кастрюль.
И Марина, сама не веря себе, согласилась.
После первой стрижки она смотрела в зеркало и не узнавала своё отражение: лёгкий каскад, аккуратные локоны. Лицо будто посвежело, глаза засияли.
— Вот! — хлопнула ладонями Оля. — Совсем другое дело! Пусть теперь твой благоверный попробует сказать, что ты «как бабка».
И действительно. Когда вечером Сергей зашёл в квартиру и увидел жену, он замер в дверях.
— Это что ещё за цирк? — буркнул он.
— Никакой не цирк, — спокойно ответила Марина. — Просто захотелось перемен.
Сергей нахмурился, но в его взгляде мелькнула тревога. Он привык видеть жену тихой, забитой, а тут — уверенный голос, блеск в глазах.
Через неделю Оля буквально затащила Марину на курсы дизайна интерьера.
— У тебя вкус есть, руки золотые. Хватит сидеть дома — учись, развивайся.
И снова Марина решилась. Ей вдруг стало интересно. Она слушала лектора, делала первые проекты — и впервые за долгое время чувствовала себя живой.
А дома всё менялось.
Если раньше Марина торопилась угодить Сергею — теперь делала всё в своём ритме.
— Почему ужин не готов? — возмущался он.
— Потому что я была на занятиях, — спокойно отвечала она. — В холодильнике есть еда, разогрей сам.
Сергей не верил своим ушам. Он привык, что жена крутится вокруг него, а теперь она будто выскользнула из-под контроля.
И чем больше Марина оживала, тем сильнее он злился.
— Слушай, ты что, решила меня воспитывать? — огрызался он. — Я тебе не ребёнок!
— Я тебя и не воспитываю, — мягко отвечала она. — Просто перестала позволять унижать себя.
Эти слова больно ударили по его самолюбию. И именно тогда Сергей задумал «вернуть всё на круги своя» — любыми способами.
Сергей не привык к такому. Всю жизнь он держал Марину «под каблуком», и вдруг — она перестала бояться, у неё появились интересы, друзья, даже блеск в глазах.
Он начал скандалить по пустякам.
— Опять ты в своём салоне торчала? — спрашивал он, как только видел свежую укладку.
— Я просто ухаживаю за собой, — спокойно отвечала Марина.
— Да кому ты нужна, кроме меня? — кричал он. — Ты что, думаешь, что-то из себя представляешь?
Он ревновал даже к подруге Оле.
— С этой своей курицей ты только мозги себе засоряешь! Я ей не доверяю! Она тебя стравливает с семьёй!
— Оля просто хочет, чтобы я жила нормально, — тихо, но твёрдо отвечала Марина.
А однажды он устроил сцену прямо при Данилке.
Марина вернулась с курсов поздно вечером. Сын уже спал, в прихожей было тихо. Она сняла пальто, поставила сумку… и вдруг услышала его голос:
— Ну что, где шлялась? Опять у своей Оли? Или уже мужиков нашла?
Марина замерла.
— Ты с ума сошёл? — сказала она. — Я была на занятиях.
— Врёшь! — взорвался он. — Женщина, которая меня не слушается, наверняка кого-то завела!
Он схватил её за руку так, что стало больно.
— Пусти! — вскрикнула Марина.
На шум проснулся Данилка. Он выскочил из комнаты и испуганно закричал:
— Папа, не трогай маму!
Сергей опомнился, отпустил руку и, тяжело дыша, сел на диван. Но Марина уже приняла решение.
Она села рядом с сыном, обняла его и посмотрела на мужа твёрдым взглядом.
— Серёжа, — сказала она холодно, — если ты ещё раз поднимешь на меня руку или будешь кричать при ребёнке — мы уйдём. И больше ты нас не увидишь.
Он хотел что-то ответить, но слова застряли в горле. В её глазах впервые была не привычная робость, а сила.
И в ту ночь Марина собрала маленькую сумку «на всякий случай». Впервые за десять лет она всерьёз допустила мысль, что их брак может закончиться.
После той сцены в квартире воцарилось странное молчание. Сергей словно испугался собственных действий: стал тише, старался не вспоминать инцидент, даже иногда приносил домой тортик «для семьи». Но это было уже не то — не забота, а скорее попытка прикрыть трещину, которая расползалась всё шире.
Марина чувствовала: доверие разрушено. Каждое его слово отзывалось в душе недоверием. Она ловила себя на том, что ждёт не ласки, а очередной вспышки злости.
И однажды утром, собирая Данилку в садик, услышала от сына:
— Мам, а мы можем жить без папы?
Марина замерла.
— Почему ты так сказал?
— Он злой, — тихо ответил мальчик. — Я боюсь его.
Эти слова окончательно решали всё.
Вечером она позвонила Оле:
— Оля,я ухожу от Сергея . Поможешь?
— Конечно, Машка! — воскликнула подруга. — Я всё устрою, хоть сегодня ночуйте у меня.
На следующий день, когда Сергей ушёл на работу, Марина собрала вещи. Сначала сына — любимые игрушки, одежду. Потом свои — всё самое необходимое. Каждое движение давалось ей с трудом, сердце колотилось, руки дрожали. Но внутри звучал один голос: «Ты имеешь право на спокойную жизнь. Ты имеешь право быть счастливой».
К вечеру они с Данилкой стояли на пороге квартиры Оли. Та встретила их с объятиями и горячим борщом.
— Всё, Маша, ты дома. Точнее, в настоящем доме, где никто не орёт и не унижает.
А дома, в пустой квартире, Сергей вернулся и увидел полупустые шкафы. На столе лежала записка:
«Серёжа, мы устали от твоего вечного недовольства и криков. Я ухожу, пока не поздно. Если захочешь видеть сына — договаривайся спокойно. Иначе ты его потеряешь навсегда.»
Он сжал бумагу в кулаке, метался по комнате, но впервые в жизни понял: Марина не шутит.
Сергей не спал всю ночь. То садился на диван, то вставал, курил на балконе, то снова читал записку, будто надеясь, что там появятся другие слова. В голове крутилась одна мысль: «Она ушла. Ушла по-настоящему».
Утром он позвонил Марине, но телефон молчал. Писал сообщения — прочитано, но ответа нет.
На третий день он всё-таки приехал к Оле. Постучал в дверь.
Марина вышла сама. Спокойная, собранная, волосы аккуратно уложены, глаза — ясные. Не та забитая женщина, которую он привык видеть.
— Что тебе, Серёжа? — голос её звучал холодно.
Сергей замялся.
— Маш… Я понимаю… я был неправ. Давай начнём всё заново? Ради сына…
— Ради сына? — Марина прищурилась. — А ты помнишь, что именно сын сказал, прежде чем мы ушли? «Папа злой. Я боюсь его».
Эти слова вонзились ему в сердце, как нож.
— Я исправлюсь, — поспешно заговорил он. — Честно! Я перестану ворчать, буду хвалить… Я всё понял, Маш! Ты только вернись.
Марина молча смотрела на него несколько секунд. Внутри всё дрожало, но впервые за долгое время она чувствовала, что власть на её стороне.
— Серёжа, — тихо сказала она, — ты слишком долго меня ломал. Я давала тебе шанс. Не один. Десятки. Но ты всё разрушил сам.
Сергей шагнул ближе, хотел дотронуться до её руки, но Марина отстранилась.
— Если хочешь видеть сына — пожалуйста. Договаривайся. Но жить с тобой я больше не буду.
И закрыла дверь.
Сергей остался в коридоре, поражённый. Он впервые понял: Марина выросла из его тени. Она стала сильнее, чем он.
Прошло несколько месяцев.
Марина жила у Оли, но вскоре сняла небольшую квартиру недалеко от детского сада. Она продолжала учиться на курсах, брала первые заказы по дизайну — и у неё получалось. Даже деньги стали приходить, пусть и небольшие, но свои, заработанные честно и с удовольствием.
Данилка расцвёл. Он больше не вздрагивал от резкого голоса, стал смеяться, петь песни, приносить из сада рисунки с солнечными домиками и улыбающимися людьми.
— Мам, а у нас теперь всегда будет весело? — однажды спросил он.
— Всегда, мой хороший, — улыбнулась Марина и поцеловала сына в макушку.
Сергей иногда звонил. Просил встречи, клялся, что изменился. Иногда приходил к сыну — тихий, какой-то потерянный. Данилка с ним общался, но уже без прежней восторженной привязанности.
А Марина смотрела на мужа и понимала: он остался тем же. Может, чуть мягче в словах, но внутри всё равно кипело недовольство. Просто теперь это недовольство он носил в себе — один.
Однажды вечером, сидя на балконе своей новой квартиры, она смотрела на закат. Рядом Данилка мастерил из кубиков замок.
Марина вдруг подумала: «Я свободна. Я жива. И я больше никогда не позволю никому меня сломать».
А Сергей… он так и остался в прошлом. Один, со своим вечным недовольством, которое теперь съедало только его самого.
