Она стояла на кухне с бумажной снежинкой в руках, и воздух звенел от предпраздничного напряжения. Людмила Петровна только что разложила новые салфетки с символом года.
— Вот, Ирочка купила. Твой оливье, Лена, ставь сюда, он у тебя удачный, — сказала свекровь, не глядя на невестку.
Лена молча наблюдала, как её жизнь уже расписана на ближайшие три дня — готовка, уборка, мытьё посуды пока все будут отдыхать. И тогда она выдохнула то, что копилось десять лет.
— Вас не будет в новогоднем застолье.
Голос дрожал, но слова повисли в воздухе чёткими и ледяными. Свекровь застыла, её пальцы сжали бумажную снежинку, которую она вырезала для внучки.
— Что? — только и смогла выдавить она.
— Вы не придёте. Ни вы, ни Ирочка с семьёй. Мы встречаем Новый год без вас.
Всё началось за месяц до этого. Сидя за ужином, Людмила Петровна объявила планы как приговор.
— Стол, как всегда, у нас. Всё будет по-старому. Ирочка с мужем и детьми приезжают к шести. Ты, Лена, конечно, поможешь с готовкой.
Лена молча кивнула. Так было всегда. Последние десять лет. Она была поваром и официанткой в одном лице. В прошлом году она мыла посуду, пока все смотрели «Иронию судьбы». Она слышала, как её дочь Катя спрашивала: «Мама, а когда мы будем играть?», а свекровь отвечала: «Не мешай, детка, взрослые отдыхают».
Надежда забрезжила неожиданно. Сергей, вернувшись с работы, увидел её с планом закупок от его матери.
— Знаешь, — сказал он нерешительно. — А давай в этом году встретим только втроём? У себя.
Она посмотрела на него, не веря.
— Правда?
— Правда. Я поговорю с мамой.
Он поговорил. И вернулся мрачным.
— Она сказала, что мы уничтожаем семейную традицию. Что я позволяю жене раскалывать семью.
Лена почувствовала, как почва уходит из-под ног. Опять. Всегда — опять.
Новый удар пришёл с телефонным звонком. Звонила Ирочка.
— Лен, слушай, мама расстроена. Не надо её огорчать. Соберись, дорогая. Так всем будет лучше.
Лена положила трубку и долго смотрела в одну точку. Она вспомнила лицо дочери в прошлый праздник — скучающее, разочарованное. Вспомнила свои руки в воде для мытья посуды. И что-то внутри перевернулось. Щёлкнуло.
Сила пришла не со злостью, а с холодной ясностью. Она больше не просила. Она решила.
Она позвонила Сергею на работу.
— Мы встречаем Новый год дома. Втроём. Твой выбор — быть с нами или с ними.
В трубке повисла пауза.
— Я с тобой, — твёрдо сказал он. — С вами.
Награда была в глазах Кати, когда они вместе выбирали украшения для своей ёлки. В их с Сергеем смехе, когда они на кухне пробовали новый салат. В чувстве, что это их дом. Их праздник.
Кульминация наступила сейчас, на кухне у свекрови. Людмила Петровна ахнула, отступила на шаг.
— Как это? Ты что, это бунт?
— Это не бунт. Это наше решение. Мы встречаем Новый год дома. Втроём.
— Сергей! — взмолилась свекровь, увидев в дверях сына. — Ты слышишь, что твоя жена говорит?
— Я не только слышу, мама, я это сказал ей сам, — он подошёл к Лене и встал рядом. — Мы дома. Вы можете присоединиться к нам днём второго января.
Лена больше не оправдывалась. Она взяла Сергея за руку, кивнула ошеломлённой свекрови и вышла в коридор. Дверь за ними тихо закрылась. Они шли по лестнице, держась за руки, а навстречу им неслось радостное эхо — Катя уже дома разучивала песню для их маленького, самого первого семейного праздника.
