— Ты что, совсем обнаглел?! — Галина Петровна швырнула распечатку на стол так, что листы разлетелись по всей кухне. — Продал машину и даже не сказал!
Виктор даже не поднял глаз от телефона.
— Какую ещё машину? Моя машина, я и продал.
— Твоя?! — голос Галины сорвался на визг. — Мы её покупали вместе! Я полгода копила деньги, отказывала себе в походах к парикмахеру!
— Это было давно, — он пожал плечами, будто говорил о погоде. — Тогда мы были женаты. Сейчас я свободный человек.
Галина схватилась за спинку стула. В груди всё сжалось от такой наглости. Полтора года назад они развелись, но дележ имущества всё откладывали. Виктор уверял, что торопиться некуда, что они же цивилизованные люди. А теперь вот этот сюрприз — машины нет, деньги в его кармане.
— Витя, очнись! По закону я имею право на половину!
— По закону? — он наконец оторвался от экрана и посмотрел на неё с усмешкой. — А ты в суд подавала? Документы оформляла? Нет? Значит, всё моё.
— Ты… ты просто подлец! — слова застревали в горле от возмущения. — Мы тридцать лет прожили! Я тебе стирала, готовила, детей растила!
— И что? — Виктор встал, демонстративно зевая. — Это твоя работа была. Я деньги зарабатывал.
— Моя работа?! — Галина чувствовала, как дрожат руки. — А кто с Машкой по больницам таскался? Кто ей уроки делал? Кто твою мать в реанимации дежурил?
— Ну, не преувеличивай. Нянек хватало.
Эта фраза ударила больнее пощёчины. Галина вспомнила бессонные ночи у постели свекрови, которая умирала от рака. Помнила, как Виктор находил оправдания, чтобы не приезжать в больницу. «Работа, понимаешь, аврал». А она сидела, держала за руку умирающую женщину, которая звала сына.
— Значит, я для тебя была нянькой? Прислугой?
— Галя, ты слишком эмоционально всё воспринимаешь, — он взял куртку с вешалки. — Машина продана, деньги потратил. Что сделано, то сделано.
— Куда потратил?!
— Это не твоё дело.
— Не моё?! Да я эту машину мыла каждые выходные! Чехлы стирала! Царапину на двери своими руками закрашивала!
— Спасибо за уход, — в голосе Виктора зазвучала издёвка. — Но теперь о ней можешь не беспокоиться.
Галина смотрела, как он направляется к двери, и не верила, что это происходит наяву. Тридцать лет брака, общий быт, воспитание дочери — и всё это он перечеркнул одной фразой. Просто взял и продал то, что было их общим.
— Витя, постой! — она догнала его в прихожей. — Я не позволю тебе так со мной поступать!
— А что ты сделаешь? — он уже надевал ботинки. — Будешь плакаться подругам? Дочке жаловаться?
— Подам в суд!
— Подавай, — он усмехнулся. — Только имей в виду: адвокат стоит денег. Немаленьких. А у тебя их нет.
Дверь хлопнула. Галина осталась стоять в прихожей, глядя на закрытую дверь. В руках у неё всё ещё была распечатка из ГИБДД — справка о том, что автомобиль снят с учёта месяц назад. Месяц! А она только сегодня узнала.
— Дрянь ты, Виктор Семёнович, — прошептала она. — Самая натуральная дрянь.
Она прошла на кухню, села за стол и разгладила помятую распечатку. В графе «причина снятия с учёта» стояло: «продажа». А ниже — дата. Как раз тот день, когда он приходил «забрать остатки документов». Значит, планировал заранее. Наверняка уже тогда всё решил.
Галина долго сидела на кухне, листая документы. Справка из ГИБДД лежала перед ней как обвинительный приговор. В голове крутились воспоминания о том, как они выбирали эту машину. Виктор тогда важничал, торговался с продавцом, а она стояла рядом и думала, что наконец-то они смогут ездить на дачу всей семьей.
— Мам, ты чего такая расстроенная? — в кухню заглянула Маша. Дочка приехала забрать кое-какие вещи из своей комнаты.
— Твой отец машину продал, — Галина показала распечатку. — Втихаря. Даже не предупредил.
Маша присела на край стула, быстро просмотрела документ.
— Мам, ну что ты хотела? Вы же развелись. Каждый живёт своей жизнью.
— Как это своей? — Галина не поверила услышанному. — Маша, мы эту машину покупали вместе! Я половину стоимости внесла!
— Ну да, но она же была на папе оформлена, — дочь пожала плечами. — Формально он имел право.
— Формально! — Галина вскочила. — А по справедливости? Я что, чужая?
— Мам, не кипятись. Ну, продал и продал. У тебя же прав нет, ты всё равно не ездила.
— Не ездила? А кто тебя в институт возил, когда ты ногу сломала? Кто за покупками ездил? Кто твоего отца с дачи пьяного забирала?
Маша встала, явно не желая продолжать разговор.
— Мам, я понимаю, что тебе обидно. Но время идёт, надо жить дальше. Папа своё взял, ты своё берёшь.
— Что моё? — Галина растерянно обвела взглядом кухню. — Эту квартиру? Она коммунальная, и большая часть принадлежит его матери. Мебель? Половина развалилась. А пенсия у меня копеечная.
— Мам, ну найдёшь работу…
— В пятьдесят восемь лет? Мне даже в гардероб не возьмут. Говорят, возраст не тот.
Маша подошла к матери, неловко обняла.
— Всё будет хорошо. Как-нибудь устроишься.
После того как дочь ушла, Галина ещё долго сидела с этой распечаткой. «Как-нибудь устроишься». Легко сказать. За тридцать лет брака она привыкла, что все важные решения принимает Виктор. Куда поехать отдыхать, что покупать, как тратить деньги — всегда решал он. А она соглашалась, поддерживала, устраивала быт.
Теперь оказалось, что никаких прав у неё нет. Виктор ушёл к своей молоденькой секретарше, прихватив всё ценное. А она осталась в полупустой квартире с облезлой мебелью и долгами по коммуналке.
— Не дождёшься, — сказала она вслух. — Не стану я нищенкой по твоей милости.
Она достала из тумбочки папку с документами. Свидетельство о разводе, справки о доходах, что-то ещё. Где-то здесь должны быть бумаги на машину. Хотя бы чеки, доказывающие, что она тоже платила.
Через час поисков Галина нашла то, что искала. Банковская выписка пятилетней давности. Перевод тридцати тысяч рублей с её карты на счёт автосалона. Вот оно, доказательство. Половину машины она оплатила своими деньгами, накопленными за годы работы в школе.
— Значит, хочешь по закону? — она аккуратно сложила документы в папку. — Получишь по закону.
На следующее утро Галина стояла в очереди в налоговой инспекции. В руках у неё была папка с документами, а в голове крутились слова бесплатной консультации юриста: «Если есть документальные доказательства ваших вложений, можно попробовать взыскать ущерб».
— Следующий! — крикнула женщина за окошком.
Галина подошла, положила документы на стойку.
— Мне нужна справка о доходах бывшего мужа. Для суда.
— По какому основанию? — сотрудница даже не подняла глаз.
— Он продал общее имущество без моего согласия. Я подаю иск о возмещении ущерба.
— Паспорт, свидетельство о браке, решение суда о разводе, — монотонно перечислила женщина.
Галина начала доставать бумаги. Руки дрожали от волнения. Она никогда раньше не обращалась в такие учреждения, всегда этим занимался Виктор.
— Свидетельство о браке недействительно, — сказала сотрудница, даже не взглянув на документ. — Брак расторгнут.
— Но ведь имущество было нажито в браке!
— Это не ко мне. Справку выдать не могу.
— Как не можете? — Галина почувствовала, как начинает закипать. — А как же я докажу размер ущерба?
— Обращайтесь с запросом через суд.
— А как мне подать в суд без справки о доходах?
— Это ваши проблемы, — женщина уже тянулась к следующему посетителю.
— Погодите! — Галина не отходила от окошка. — Вы же видите, что человек пытается восстановить справедливость!
— Гражданка, не задерживайте очередь. Следующий!
Галина отошла от окна, чувствуя себя полной дурой. Получается замкнутый круг: чтобы подать в суд, нужны справки, а чтобы получить справки, нужно решение суда.
— Первый раз сталкиваетесь с нашей системой? — за спиной раздался мужской голос.
Галина обернулась. Рядом стоял пожилой мужчина лет шестидесяти, в аккуратном сером костюме. Лицо интеллигентное, глаза добрые, но с грустинкой.
— Видно, что первый, — она вздохнула. — И, наверное, последний.
— Не стоит отчаиваться. Система сложная, но справедливость иногда всё-таки побеждает, — он улыбнулся. — Меня Михаил Борисович зовут. А вас?
— Галина Петровна, — она машинально пожала протянутую руку. — Простите, а вы случайно не юрист?
— В прошлом. Сейчас на пенсии, — его улыбка стала грустнее. — Сам тут по неприятному делу. Бывшая жена через суд добивается увеличения алиментов на содержание своего нового мужа.
— Как это — на содержание мужа?
— А вот так. Утверждает, что я должен ей компенсировать моральный ущерб за годы брака. И плюс алименты на неработающего сожителя, — он покачал головой. — Двадцать лет назад она ушла к другому, забрала половину имущества, а теперь решила, что этого мало.
Галина внимательно посмотрела на Михаила Борисовича. В его истории было что-то знакомое.
— А вы что, платите?
— Пока нет. Оспариваю через суд. Но адвокаты дорогие, нервы на пределе, — он посмотрел на её папку с документами. — А у вас какая ситуация?
Галина рассказала про машину, про Викторово предательство, про замкнутый круг со справками. Михаил Борисович слушал внимательно, кивал, иногда задавал уточняющие вопросы.
— Понятно, — сказал он наконец. — Классическая схема. Муж заранее всё просчитал, перевёл активы, а бывшую жену оставил с носом.
— Получается, ничего нельзя сделать?
— Можно. Но не здесь, — он показал на здание налоговой. — Здесь вам справки не дадут. Нужно идти другим путём.
— Каким?
Михаил Борисович достал из кармана блокнот, что-то записал.
— Есть адвокат, специализируется на семейных спорах. Грамотная женщина, не дерёт втридорога. Вот её контакты.
Он протянул Галине листок. Она взяла его, чувствуя неожиданную благодарность к этому человеку.
— Спасибо вам огромное. А вдруг она откажется? Дело-то не самое выигрышное.
— Сомневаюсь. Людмила Александровна любит сложные случаи. И потом, — он помолчал, — иногда дело не в деньгах. Просто нужно восстановить справедливость.
Встреча с адвокатом назначена была на вторник, но Галина не могла дождаться. Всё воскресенье она ходила по квартире, перечитывала документы, представляла, как будет объяснять ситуацию. А в понедельник утром раздался звонок в дверь.
— Открывай, это я, — знакомый голос за дверью.
Виктор. Галина замерла с рукой на замке.
— Что тебе нужно?
— Открой, поговорить надо.
Она неохотно отперла дверь. Виктор выглядел встревоженно, даже немного растерянно.
— Галь, мне тут Машка позвонила. Говорит, ты в суд собираешься?
— Собираюсь. И что?
— Да брось ты эту ерунду, — он прошёл в кухню, сел за стол. — Какой суд? Ты же всю жизнь конфликтов избегала.
— Всю жизнь я тебе доверяла. А ты этим воспользовался.
— Ну что ты как маленькая? — в голосе Виктора зазвучали привычные покровительственные нотки. — Подумаешь, машина. Я тебе другую куплю, когда деньги появятся.
— Когда это будет? Через год? Через десять лет?
— Галя, ты меня знаешь. Я же не обманщик.
— Не обманщик? — она села напротив него. — Ты месяц назад продал машину и ни слова мне не сказал. Это как называется?
— Я хотел сказать, но боялся, что ты расстроишься.
— Боялся? Или рассчитывал, что я так и не узнаю?
Виктор отвёл взгляд. В этом жесте Галина прочитала ответ на свой вопрос.
— Слушай, а на что ты деньги потратил? — спросила она.
— Это моё дело.
— Витя, я же не чужая. Может, в долги влез? Помочь надо?
— Не лезь не в своё дело! — он резко встал. — Хватит мне мозги выносить!
— Ага, — Галина почувствовала, как что-то окончательно переключается в её голове. — Значит, когда тебе помощь была нужна, я была женой. А когда дело дошло до дележа, я стала чужой.
— Ты всё неправильно понимаешь.
— Понимаю правильно. Ты деньги потратил на свою новую пассию. Квартиру ей снял, машину купил. А может, свадьбу играете?
Виктор покраснел. Попался.
— Это не твоё дело!
— Моё! — Галина встала. — Потому что тратишь мои деньги! Те, что я в эту машину вложила!
— Докажи, что твои.
— Докажу. В суде.
— Да что ты как дура? — Виктор стал повышать голос. — Какой суд? У тебя же денег на адвоката нет!
— Найду.
— Где найдёшь? У дочки попросишь? Так она сама еле концы с концами сводит.
— Не твоё дело, где найду.
Виктор подошёл к ней вплотную. В его глазах Галина увидела злость и что-то ещё. Страх?
— Галь, ну зачем тебе эта морока? Ты же тихий человек, домашний. Зачем тебе суды, адвокаты, нервотрёпка?
— Витя, а ты подумал об этом, когда машину продавал?
— Я думал, ты поймёшь.
— Что пойму? Что тридцать лет брака — это ничто? Что я для тебя была бесплатной прислугой?
— Не говори глупости.
— Это не глупости. Это правда, — Галина взяла со стола папку с документами. — И у меня есть все доказательства.
Виктор увидел банковские выписки, побледнел.
— Откуда это у тебя?
— Нашла. В своих документах. Тридцать тысяч рублей. Мой перевод в автосалон. Помнишь?
— Это было давно…
— Пять лет назад. И согласно закону, это считается моим вкладом в покупку. Значит, половина машины была моя.
— Галя, ну что ты делаешь? — голос Виктора вдруг стал жалобным. — Мы же не враги. Зачем ссориться?
— А ты об этом думал?
Он помолчал, потом сел обратно за стол.
— Ладно. Сколько ты хочешь?
— Половину от стоимости машины.
— Это невозможно. У меня нет таких денег.
— Тогда увидимся в суде.
— Галя, я серьёзно. Денег нет. Всё потратил.
— На что потратил, Витя? На свою двадцатипятилетнюю невесту?
Он снова покраснел.
— Она не двадцатипятилетняя. Ей тридцать два.
— О, как много! Почти ровесница нашей дочери.
— Маша тут ни при чём.
— При том, что ты мог бы ей отцом быть. И деньги, которые должны были достаться нашей семье, тратишь на молоденькую дурочку.
— Не смей её оскорблять!
— А тебе можно меня оскорблять? Тридцать лет унижать? Считать бесплатной рабочей силой?
Виктор встал, направился к двери.
— Знаешь что, подавай в суд. Посмотрим, что у тебя получится. Только помни: я тебя предупреждал. Адвокаты денег стоят, а результат не гарантирован.
— Витя, — остановила его Галина. — А что если проиграю? Что тогда?
Он обернулся. В его глазах промелькнуло торжество.
— Тогда останешься ни с чем. И ещё адвокату платить придётся.
Дверь хлопнула. Галина осталась одна. Руки дрожали, сердце колотилось. Но странное дело — страха не было. Впервые за много лет она чувствовала, что поступает правильно.
Во вторник Галина пришла к адвокату в старом здании на Тверской. Людмила Александровна оказалась женщиной лет пятидесяти, с короткой стрижкой и внимательными глазами. Выслушала всю историю, изучила документы.
— Дело выигрышное, — сказала она наконец. — Банковский перевод — железное доказательство. Плюс у нас есть время: срок исковой давности по таким делам три года.
— А сколько это будет стоить?
— Тридцать тысяч за ведение дела. Плюс госпошлина.
Галина сглотнула. Деньги немалые для её пенсии.
— Можно… можно в рассрочку?
— Можно. Но есть одно условие, — Людмила Александровна улыбнулась. — Если выиграем, вы мне расскажете, как решились подать в суд. У меня много клиенток, которые годами терпят несправедливость, но не решаются действовать.
Выходя от адвоката, Галина чувствовала себя лёгкой, словно скинула тяжёлый груз. На улице моросил дождь, но ей казалось, что светит солнце.
— Галина Петровна? — кто-то окликнул её.
Она обернулась. К ней подходил Михаил Борисович, тот самый мужчина из налоговой.
— Как дела? Удалось попасть к адвокату?
— Удалось. Людмила Александровна взялась за дело, — Галина улыбнулась. — Спасибо вам за совет.
— Не за что. Я, кстати, тоже сегодня у неё был. Моё дело тоже движется.
Они шли рядом по мокрому тротуару. Михаил Борисович оказался приятным собеседником — рассказывал о своей работе в прокуратуре, о книгах, которые читает на пенсии.
— А знаете, — сказал он, когда они дошли до метро, — мне кажется, нам обоим нужна моральная поддержка. Судебные тяжбы — дело нервное.
— Это точно.
— Может быть, встретимся как-нибудь? Я имею в виду… просто поговорить. Поделиться опытом.
Галина посмотрела на него внимательно. Михаил Борисович покраснел, словно школьник.
— Конечно, если вы не против…
— Не против, — сказала она. — Даже наоборот.
Они обменялись телефонами. Галина шла домой и думала о том, как странно складывается жизнь. Ещё неделю назад она считала себя обманутой и никому не нужной женщиной. А сегодня у неё появился адвокат, есть план действий и… новый знакомый, который смотрит на неё заинтересованно.
Дома она села за стол, достала ручку — ту самую, которую Михаил Борисович забыл в налоговой и которую она подобрала. Написала в блокноте: «План на завтра: подписать договор с адвокатом, собрать дополнительные документы, позвонить Михаилу Борисовичу».
Последний пункт она подчеркнула дважды.
В этот момент зазвонил телефон. Маша.
— Мам, папа звонил. Говорит, ты реально подаёшь в суд?
— Подаю.
— Мам, ну зачем тебе эта морока? Может, лучше по-хорошему договориться?
— Машенька, я тридцать лет договаривалась по-хорошему. Результат ты видишь.
— Но ведь можешь проиграть!
— Могу. Но могу и выиграть, — Галина посмотрела на свои записи в блокноте. — А самое главное — я наконец-то перестала бояться.
— Бояться чего?
— Жизни. Перемен. Того, что обо мне подумают люди.
После разговора с дочерью Галина долго сидела у окна, смотрела на вечерний город. Где-то там был Виктор со своей молодой подружкой. Где-то жил Михаил Борисович, которому тоже приходится доказывать свою правоту в суде. А здесь была она — Галина Петровна, которая впервые за много лет не спрашивала ни у кого разрешения на то, чтобы защитить себя.
Она взяла ручку и дописала в блокноте: «Купить новое платье к первому заседанию суда».
Потом подумала и добавила: «И красивые туфли. На каблуках».
В конце концов, новая жизнь требует нового образа.
