«Ну что, сынок, вот ты и стал совсем взрослым. Мужчина! — отец окинул Михаила одобрительным взглядом и похлопал по плечу. — Чин у тебя есть, а теперь ты еще и муж. Муж и чин!» — он улыбнулся и вдруг задумался.
Миша был единственным сыном Сергея и предметом его гордости с самого своего рождения. «Четыре пятьсот! — гордо рапортовал Сергей родне, получив весточку из роддома, — Богатырь! Весь в меня!..» К тому же, сын и внешне был копией отца — те же глаза, те же волосы, та же улыбка.
Сергей сына любил. Он кормил его из бутылочки, каждый вечер купал, покупал множество ярких игрушек и книжек. Чуть позже, когда мальчик подрос, отец стал учить его играть в футбол, хоккей, кататься на коньках, лыжах и велосипеде, а еще через несколько лет периодически брал его с собой в походы, правда, если они были простые и короткие, на пару дней.
Понятно, что сын в отце души не чаял. Всем друзьям и приятелям он прожужжал уши, какой у него замечательный отец и как он любит его. «Когда у меня родится сын, я буду его воспитывать так, как папка воспитывает меня,» — разоткровенничался как-то Миша в компании. — «Хорошо тебе, — вздохнул один из приятелей, — Я своего папку вообще ни разу не видел.» — «А мой только бухать умеет,» — с горечью признался второй, — «А мой просто живет на работе, — махнул рукой третий, — Я ему — пойдем в хоккей поиграем, а он мне — лучше я тебе новый телефон куплю. А зачем мне? У меня этому два месяца всего. А папка даже не помнит, что недавно покупал…»
В общем, отец для Миши всегда был примером и авторитетом. У него даже мыслей не было, что отец в чем-то может быть неправ, в чем-то ошибаться или заблуждаться. Отец сказал, значит, это истина в последней инстанции.
Миша вырос, окончил колледж и поступил на службу в полицию. Сейчас он был помощником следователя и очень гордился своей работой — именно про этот «чин» говорил отец на свадьбе. А мужем Миша стал только сегодня: после года отношений с милой, скромной Василисой, он сделал ей предложение. И девушка, конечно, с восторгом его приняла.
А сам Сергей на свадьбе сына вдруг загрустил. Он вспомнил свой брак с матерью Миши и то, как брак этот дал трещину уже через девять лет после свадьбы. Он вспоминал, как все начиналось. С мелких придирок, когда Оксанка надоедливым комаром зудела над ухом, требуя то ремонта, то покупки новой мебели, то просто жаловалась на нехватку денег.
Она работала медсестрой в районной поликлинике и получала копейки. Поэтому ее очень злило, что Сергей вместо покупки нового холодильника взамен дышащего на ладан, покупал себе новые коньки и профессиональную клюшку — погонять с мужиками во дворе. Она устраивала скандал, если муж собирался на неделю в поход, когда она лежала в больнице с годовалым Мишей, не имея возможности толком в душ сходить — малыш плакал и не слезал с рук.
И Сергей, будучи по на натуре подкаблучником, сдавался. Занимал денег на покупку холодильника и вызванивал мать, чтобы она навещала невестку в больнице, пока он будет в походе.
В общем, Сергей потакал всем капризам жены, вызывая насмешки друзей. Они, кстати, тогда предупреждали его, что так себя вести нельзя. Бабы не любят мягкотелых мужиков. «Бьет, значит, любит — слышал поговорку? — говорили они, — Народ фигни не скажет.» — «Да не могу я… Некрасиво это как-то…» — «Некрасиво много воли жене давать. Ее воспитывать надо. Если не понимает по-хорошему — воспитывать жестко. Им это жизненно необходимо. Без твердой руки они борзеть начинают. А потом изменять. А потом на развод подают.»
Однако Сергей тогда друзей не послушался. Даже в самые тяжелые моменты, в самых яростных спорах и ссорах он ни разу не поднял руки на Оксанку. Да, орал. Да, материл. Да, несколько раз хлопал дверью и уходил ночевать к друзьям. Но чтобы ударить… Нет, он не мог себя переломить. И поплатился за это. Оксанка подала на развод.
«Мне надоело! — кричала она, вытирая слезы, — Ты совсем не хочешь меня слышать! Мы столько лет фактически живем на одну мою зарплату! Хорошо хоть мама моя немного помогает! Мне надоело выпрашивать у тебя лишнюю копейку на новую обувь для ребенка! Зато на палатку или новый рюкзак у тебя денег всегда хватает! Съездить всей семьей хоть неделю за несколько лет отдохнуть мы не можем, зато ты не вылезаешь из своих походов — то Алтай, то Урал, то еще что-нибудь!
Тебе нет дела до того, что я все детство таскала Мишку то по врачам, то по массажистам, то по логопедам — именно благодаря этому к школе с него все диагнозы сняли и теперь он абсолютно здоровый ребенок! Я уже не говорю о том, что обо мне ты вспоминаешь только тогда, когда ужина дома нет! Хватит! Я устала! Я так больше не могу!»
И они развелись. Конечно, более-менее вежливые отношения они поддерживали ради сына, который не представлял себе жизни без отца. Тут к Оксанке претензий нет — она никогда не настраивала Мишу против папы и не препятствовала их встречам. Но все же, все же… Если бы Сергей не был мямлей, если бы смог образумить жену, если бы не боялся прекращать ее истерики хорошей пощечиной… Да разве она бы тогда посмела развестись с ним? Эх… Правы были друзья. Правы во всем. Одна хорошая затрещина вполне могла бы вразумить Оксанку, и развода можно было бы избежать. Да что уж теперь… Сам виноват.
Эти мысли крутились в голове Сергея, пока он сидел за свадебным столом и искоса поглядывал на Оксанку. Нет. Он слишком любит сына, он обязан вразумить его и помочь не допустить такой же ошибки.
Свои взгляды на семейные отношения Сергей изложил сыну через две недели, когда молодые вернулись из свадебного путешествия, и Миша заскочил к отцу отдать ему привезенные с Кавказа вкусные «сувениры».
«Ну не знаю, пап,» — задумчиво протянул Миша, выслушав отца, — «Чего ты не знаешь? Что умные учатся на чужих ошибках, а дураки на своих? Не будь дураком, сын! Будь умным! Не повторяй моей ошибки! Да хоть «Домострой» почитай — там вообще написано, что кнутом жену воспитывать надо! Не просто так ведь писали!» — «Не знаю,» — повторил Миша, однако глубоко задумался. Папа всегда давал ему хорошие советы, так что, наверное, прислушаться все-таки стоило.
…А через четыре месяца грянул гром: Василиса подала на развод. Они с Мишей поспорили о том, стоит или не стоит сейчас планировать беременность. Миша говорил, что семья без ребенка — это не семья, а Василиса убеждала, что надо подождать хотя бы пару лет: у них не то материальное положение, чтобы лишаться одной зарплаты, предварительно не накопив «финансовую подушку». Миша обвинил ее в расчетливости, а она его — в недальновидности и легкомыслии. Вот тогда-то он и влепил ей пощечину. Ту самую. «Воспитательную». А Василиса сказала, что человек, поднявший на нее руку, не может быть ее мужем. И подала на развод на следующий же день.
«Папа, как же так получилось?» — возмущался Миша, — «Исключение, подтверждающее правило, — пожал плечами Сергей. — Просто тебе женщина бракованная попалась. Бывает.»
