Шиш тебе, а не квартира!

— Ишь чего удумала! — злилась Авдотья Семеновна. — Надеешься, что за булку хлеба квартиру на тебя перепишу? Не дождешься!

Вика сделала глубокий вдох и прикусила губу, чтобы не сказать лишнего. Угораздило же ее ввязаться в такую авантюру! Лучше бы эта «милая» старушка компостировала мозги какому-нибудь социальному работнику.

— Авдотья Семеновна, мне нужно уехать на три дня, — Вика едва сдерживала раздражение. — Так что если вам нужно…

Договорить не удалось.

— Ничего мне от тебя не нужно! Знаю я, почему ты такая добренькая! Квартира нужна! Я не для того работала всю жизнь, чтобы ты на все готовенькое пришла!

Вика промолчала. Нужно быть терпимее, все-таки женщине восемьдесят. Еще неизвестно, насколько вредной старушкой станет она сама.

Вот только находиться рядом с Авдотьей Семеновной становилось все труднее. Но Вика не могла ее оставить. В конце концов, это была ее родная бабушка по отцу.

***

В детстве Вика встречалась с Авдотьей Семеновной всего несколько раз. Та была каким-то важным партийным работником, поэтому времени на сюсюканье с внучкой у нее не было. Да и желания тоже. Удачно совпало.

Одно из самых ярких воспоминаний о бабушке пришлось на пятый Викин день рождения. В тот день Авдотья Семеновна презентовала ей большую куклу, которая не только громко говорила «мама», но и ходила, если взять за руку. Радости не было предела! Вике навсегда врезалось в память, как она подбежала к бабушке с новой игрушкой и попросила поиграть вместе. А в ответ лишь холодный взгляд черных, как угольки, глаз и презрительная улыбка — какие могут быть игры, если еще столько партийных задач нужно выполнить?

Строгая, с ледяными глазами, без намека на эмоции — такой запомнила бабушку Вика. И этот образ пронесла в памяти долгих тридцать лет.

Через некоторое время отец Виктории начал сильно выпивать. И в беспамятстве повадился поколачивать жену. Та долго терпела, мол, дочь должна расти в полной семье. А когда начало доставаться и Вике, решилась на развод.

Авдотья Семеновна эту новость приняла, мягко сказать, в штыки. Ну не может быть, чтобы у важного партийного работника сын оказался дебоширом и пьяницей! Да еще в разводе! Естественно, властная строгая Авдотья Семеновна во всем винила невестку. И довела до такого состояния, что мама оставила работу, продала долю в общей квартире и уехала с Викой в другой город. Хотела начать жизнь заново подальше от горе-родственников.

Вот только постоянный стресс и нервное напряжение привели к тяжелым последствиям для здоровья. В итоге неутешительный диагноз, долгая терапия, временная ремиссия и суровое обострение… Шансов было мало, и в восемнадцать Вика потеряла мать.

Виктория оказалась одна в суровом мире, потерянная и неподготовленная к самостоятельной жизни. Без денег и жилья — все было потрачено на бесполезное лечение. Круглая сирота при живых родственниках.

Тогда Вика решила отыскать отца. Она совершенно не помнила, почему когда-то мама решилась сбежать… Ведь его агрессия никогда не обсуждалась вслух, синяки мама скрывала, а Викина память сохранила только первые пару подзатыльников (может, сама их и заслужила?) — до большего не дошло, унесли ноги. В воображении Вики папа оставался добрым, внимательным, чутким… Так хотелось уткнуться в его плечо и рассказать, какими сложными были последние годы. Как тяжело уходила мама… Как сильно не хватало отцовской любви и поддержки.

Но реальность оказалась жестче фантазий. Вика увидела окончательно спившегося человека, с одутловатым лицом, несвязной речью и хроническим похмельем. Воссоединению семьи он был абсолютно не рад. И единственное, о чем попросил — сбегать «за пузырем».

Только в тот момент Вика поняла, что надеяться ей не на кого. Придется выживать.

Было непросто… К тридцати пяти годам у Виктории за плечами оказалось два неудачных брака, комнатка в общежитии, на которую едва удалось скопить, и нелюбимая работа в местной социальной столовой.

О том что отца не стало, Вика узнала случайно.

К ним в столовую иногда захаживали особые граждане, которые после долгих лет неумеренного потребления алкоголя наконец-то смогли позволить себе тарелку куриного бульона. Они называли такую трапезу «лечением печени». Однажды несколько забулдыг пришли «помянуть» товарища. И Вика услышала имя отца. Переспросила… Догадка подтвердилась.

«А как же бабушка? — вдруг мелькнуло в голове. — Жива ли?»

Все те же товарищи сообщили, что Авдотья Семеновна в добром, насколько это возможно в ее преклонные годы, здравии. Много лет назад вышла на пенсию, разменяла трехкомнатную квартиру и перебралась подальше от сына-алкоголика.

В тот момент Вика, как много лет назад, ощутила непреодолимое желание увидеть родного человека. Возможно, бабушка уже не та бездушная женщина, для которой работа всегда на первом месте. Вдруг она обрадуется внучке, обнимет, расплачется…

***

Сердце выпрыгивало из груди, а руки предательски дрожали. Вика стояла у дверей бабушкиной квартиры и не решалась нажать на кнопку звонка. Какой-то животный страх сковал внутренности… А вдруг она ее не узнает? Или не поверит в родство… прогонит…

Ну все! Либо пан, либо пропал. Вика позвонила в дверь…

— Кто там? — раздался старушечий голос.

Вика почувствовала, что в глазок за ней пристально наблюдают.

— Авдотья Семеновна… это я… я… — во рту стало сухо. — Вика… Виктория… Ваша внучка.

Дверь медленно открылась.

— Внучка?

Из темноты коридора на Вику смотрела пожилая женщина с поседевшими волосами, слегка ссутулившимися плечами и глубокими морщинами. Но все с тем же презрительным взглядом и улыбкой, больше похожей на оскал.

— Какая еще внучка?

Вика замялась: что, были другие?

— Виктория… Я вот узнала о смерти отца… Подумала… Может нужна помощь?

Авдотья Семеновна жестом пригласила войти и прошаркала на кухню. Вика чувствовала себя неуютно, но все-таки последовала за хозяйкой.

— Так что же, внучка, тебе нужно?!

«Внучка» прозвучало так неестественно и карикатурно, что Вика непроизвольно поежилась.

— Ну… Я же говорю… Узнала, что ваш сын ушел, и…

— И пришла проверить, не склеила ли ласты я? — перебила Авдотья Семеновна.

— Что вы такое говорите! Просто я знаю, как тяжело терять близких. Мамы не стало много лет назад, но я до сих пор…

— Не смей говорить о своей матери в моем присутствии! — вновь перебила Авдотья Семеновна. — Это из-за нее мой сын начал пить! Заливал позор после развода! А я потом краснела в кабинетах у первых партийных лиц! И все из-за вас!

— Это неправда! Я же помню…

— Да что ты можешь помнить? От горшка два вершка была, много понимала… До встречи с твоей мамашей мой сын был человеком! Она его испортила! Я требовала, чтобы сынок женился на дочери председателя исполкома! Но он выбрал твою мать, без рода и племени! За что и поплатился счастливым будущим!

Вика хотела возразить, но что это изменит? Теперь понятно, почему Авдотья Семеновна так к ней относилась тогда, в детстве. Она ненавидела невестку… Поэтому и внучка была чужой.

— Я вас поняла…

Ей стоило огромных усилий, чтобы не разрыдаться на глазах у бездушной старухи от горечи и несправедливости. Пришла, на свою голову, проведать родственницу…

— Думаешь, я не понимаю, зачем ты явилась спустя столько лет? Мечтаешь у одинокой бабуси квартирку оттяпать? Нет уж, дорогая! Ты мне не ровня и жить здесь не будешь!

— Мне жаль, что вы так подумали.

Вика выскочила из квартиры белая, как мел. Вот уж не ожидала такой «теплой» встречи!

* * *

Уже через час она плакала на плече у давней подруги.

— Представляешь, Ира, она решила, что я хочу «квартирку оттяпать»! Да у меня такого даже в мыслях не было!

— Ну и плохо, что не было.

Прагматичная и циничная Ира всегда брала от жизни все. Любыми способами. Вика так не умела.

— В смысле?

— Слушай, подруга, хочешь до конца жизни прозябать в своей коммуналке с постоянной очередью в туалет? Викусь, очнись! Ни отец, ни бабка за много лет тебе ни открытки, ни письма, ни привета. Ни материально, ни морально. Или были алименты?

— Нет… Мама не хотела связываться, пыталась забыть…

— Ну вот! Да, бабка тебя не любила — факт! Но это не повод отказываться от ее квартиры. Ты законная наследница, так что пусть эта Семеновна захлебнется в собственной желчи.

…а действительно! Почему она должна отвергать то, что гарантирует ей закон?

— Но Авдотья Семеновна меня и на порог не пустит…

— Нужно искать подход. Женщина она возрастная, явно нуждается в помощи. Знаешь, вода камень точит. Вот походишь, соседям примелькаешься. Они-то, в случае чего, подтвердят, какая ты сердобольная и заботливая.

Вика понимала, что в словах подруги есть зерно истины. Удивительно, но сама Авдотья Семеновна подтолкнула внучку к тому, в чем беспочвенно обвинила при встрече.

* * *

Уже на следующий день Вика снова стояла у бабушкиной квартиры.

— Чего приперлась? — послышалось за закрытыми дверьми. — Уходи!

— Авдотья Семеновна, я не хочу скандалить! — разговор с Ирой придал уверенности, теперь Вика была смелее и напористей. — Мы не чужие люди! Давайте поговорим спокойно.

— Шиш тебе, а не квартира! — Авдотья Семеновна сорвалась на крик.

Неожиданно раздался грохот, и все стихло. Вика стучала в дверь минут пятнадцать. На ее крики вышла соседка по лестничной площадке. Она и вызвала скорую.

Дверь пришлось вскрывать с участковым и при свидетелях. Несмотря на задержку, Авдотье Семеновне успели оказать помощь. В больнице ее состояние стабилизировалось. Но прогнозы были суровыми. Левосторонний инсульт, частичный паралич, потеря дееспособности — организм вряд ли восстановится.

* * *

Весь месяц, пока Авдотья Семеновна была в больнице, Вика жила в ее просторной двухкомнатной квартире. Исторический центр города, до работы — рукой подать. Прекрасные соседи, приветливая консьержка. А места-то сколько! Не то, что в этой коммуналке…

Да пусть старуха хоть на голове ходит! Вика отсюда не уедет.

После выписки Виктория взяла на себя всю заботу о бабушке. Авдотья Семеновна помощь от нелюбимой внучки принимала с трудом. И, подчеркивая свое презрение, принялась ее изводить.

Сначала только словами. Потом повадилась разбрасывать еду, которую Вика заботливо ставила на специальный столик. Апогеем абсурда стали ночные крики, от которых не могла уснуть не только Вика, но и все соседи. Удивительно, что инсульт не повлиял на громкость голоса…

Еще чуть-чуть, и Виктория ушла бы, громко хлопнув дверью! Но в дело снова вмешалась находчивая Ира. И решение нашлось…

* * *

— Проходите, пожалуйста! Вы мои спасители!

Вика указала гостям на комнату, где находилась Авдотья Семеновна. Хотя в этом не было необходимости — старушка, услышав, что в доме кто-то есть, начала кричать:

— Ты что, не одна? Мало того, что сама приживалка, так еще и хахалей полный дом привела! Шиш вам, а не квартира!

— Вот видите, доктор! У меня совершенно нет сил! — Вика опустила голову, словно ей было стыдно. — Но другого выхода нет. Я часто уезжаю из города, мне страшно оставлять бабулю одну. А сиделки дольше суток с ней не выдерживают… Ваш хоспис — единственная надежда!

— Вы уже уладили все бумажные вопросы? Справки, заключения?

— Конечно, все готово! — Вика протянула мужчине в белом халате объемную папку. — Я уверена, что бабуля расцветет в доме престарелых. Все-таки, профессиональный уход, общение с ровесниками.

— Дом престарелых? — Авдотья Семеновна попыталась приподняться, но обессиленно рухнула на кровать. — Вика, ты что?

Надо же! А как же приживалка, бедная родственница, ошибка молодости? Теперь уже просто Вика?

— Прости, но я никак не справляюсь с уходом. А там работают профи! И место какое чудное: деревянные домики, хвойный лес, озеро рядом. Красота! Комары, правда, здоровенные. Но природа очаровательная! И всего лишь триста пятьдесят километров отсюда. Уверена, тебе понравится новый дом, бабуля.

— Я тебе не баб… — Авдотья Семеновна запнулась: не в ее положении сейчас скандалить. — Вика, не надо. Пожалуйста. Я не хочу.

Виктория ликовала. Наконец-то нашлись рычаги давления на эту несносную старую каргу! Теперь-то она за все ответит! Отольются кошке мышкины слезы!

― Поймите, если внучка оставит вас хотя-бы на день, может случится трагедия! ― вмешался врач. ― Все ради вашей безопасности.

Хорошо, что Ира была хорошо знакома с главврачом дома престарелых. Она и поспособствовала, чтобы за Авдотьей Семеновной приехал спецтранспорт. Да и вопросов лишних тоже попросила не задавать именно Ира.

― Не переживай, бабуля, это же всего на месяц, ― Вика погладила Авдотью Семеновну по голове, словно успокаивая в момент неизбежности. ― Если не понравится, я заберу тебя обратно.

Вика молча наблюдала, как крепкие санитары осторожно переложили Авдотью Семеновну на носилки и понесли к выходу. Ей даже стало немного жаль эту старушку. Но всего лишь на минутку. Естественно, Вика не заберет ее ни через месяц, ни через год. Теперь она полноправная хозяйка этой комфортабельной просторной квартиры в историческом центре города.

* * *

― Ирочка, спасибо тебе за помощь! ― щебетала Вика по телефону. ― Все прошло идеально! Твой знакомый даже глазом не повел, когда старуха начала возмущаться.

― Спасибо в стакане не булькает! На новоселье позовешь?

― Обязательно! Вот только комнату свою продам и немного освежу интерьер. А то все пропахло нафталином.

Первое время Виктории было не по себе. Все-таки родная бабушка… Хотя родная только по документам, а не по духу. Угрызения совести быстро прошли. Она заслужила.

 

Источник

Оцініть статтю
Додати коментар

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!:

Шиш тебе, а не квартира!
Девочки, не ссорьтесь