С Линой они дружили со школы и были не просто подругами, почти сёстрами.
Если судьбы людей кто-то и пишет, то Машиным писателем был наподобие Виктора Гюго. Её мама, добрая, но наивная женщина, спасала детей в Африке, свою же собственную дочь оставила на двоюродную сестру, у которой не было детей и которая обещала обращаться с Машей как с родной.
– Можешь не переживать, – ворковала тётя. – Мы за твоей девочкой последим. А ты езжай, и будь что будет!
На деле же тётя и дядя держали её вместо прислуги, заставляя не только вести всё хозяйство, но и помогать в забегаловке, которую они держали много лет у вокзала. Маша с детства мыла там посуду, жарила пироги в огромных сковородках, обжигая пальцы кипящим маслом, оттирала загаженный гостями пол. Только вот никакой Вальжан и не пришёл и не спас её. Зато спасли родители Лины, которые обратились в опеку, когда увидели у Маши ссадины и синяки: тётка била её, и с каждым годом всё меньше сдерживала свою ярость.
– Кто это сделал? – строго спросила тётя Галя.
Маша не призналась, только всхлипнула, опустив глаза.
– Так… – протянула она. – Это уже переходит все границы.
Родители Лины забрали Машу к себе. Мать обещала прилететь, но так и не прилетела: там в Африке у неё была уже другая семья и другая дочь. Так Маша стала жить с чужими людьми, которые были ей ближе всех родных. Только на пятом курсе университета она съехала, и то тётя Галя не хотела её отпускать.
– Зачем тебе снимать квартиру, когда есть наша? Лина всё равно не сегодня завтра замуж выскочит. Зачем нам одним такая большая квартира? – вздыхала тётя Галя.
Учились они с Линой вместе, но Маша в итоге стала врачом, а Лина сразу после выпускного выскочила замуж за Артёма.
С Артёмом они познакомились случайно: засиделись допоздна в гостях, поймали такси, и белобрысый парень с кривоватым, явно сломанным носом, показал им блокнот, в котором было написано: я глухой, куда едем? Лина тогда растерялась, а Маша быстро сообразила, схватила блокнот и написала адрес. В Артёме она почувствовала родственную душу, её всегда тянуло к таким же обездоленным, как и она сама, поэтому ниже под адресом Маша вывела свой номер телефона. Он написал ей на следующий день, какое-то время они переписывались, потом стали дружить, а Лина, которая сначала ужасалась, что подруга общается с человеком не из их круга, влюбилась вдруг в него как кошка.
– Представляешь, Артём сделал мне предложение! – сообщила Лина подруге после вручения дипломов. – Я так счастлива!
Свадьбы была весёлая, шумная, всё, как полагается: с выкупом, похищением невесты и даже дракой. Маша была рада за подругу и рада за Артёма, но почему-то на свадьбе ей было грустно.
Пока Маша училась в интернатуре, Лина родила сначала одного ребёнка, потом второго. Глухота у Артёма была приобретённая, так что оба ребёнка хорошо слышали и были самыми обычными детьми, но Артём оказался на удивление тревожным родителем и чуть что писал Маше сообщение, прося зайти и проверить, всё ли в порядке с детьми. Маша с удовольствием заходила, она любила бывать у них: вдыхать сладкий детский запах, пить чай с Линой на кухне, курить с Артёмом, устроившись на балконе.
Когда тётя Галя позвонила, срывающимся голосом прося Машу приехать, она подумала, что это что-то с дядей Борей, потому что она повторяла: плохо с сердцем, я вызвала скорую, но не знаю, что делать дальше. Когда она разобрала имя Лины, сначала не поверила: ну какое сердце в тридцать лет? Отпросилась с работы, вызвала такси, написала Артёму: «Что там у вас происходит?».
Артём был на работе и ничего не знал. Лина зашла к родителям, взять кабачки и морковку с дачи, почувствовала отдышку, когда поднималась, пошутила ещё, что надо больше заниматься спортом. Присела на стул, сказала, что ей плохо, и упала.
Умерла Лина в скорой, по дороге в больницу. Реанимировать её не удалось. Остановка сердца, такое бывает даже у молодых и на вид здоровых, Маша знала, но всё равно не могла поверить. Она потеряла не просто подругу, она потеряла сестру.
Теперь Маша жила на три дома. К тому времени она съехалась с хирургом Алексеем, с которым работала в одной больнице, только в разных отделениях. Время от времени они обсуждали перспективы брака и рождения детей, но не особо торопились. Оба пропадали на работе, но хозяйство вела Маша, словно вновь попала к тёте и дяде, из-за чего они иногда ругались с Алексеем, и он начинал ей помогать, но быстро об этом забывал. Теперь же Маша ещё и ездила к Артёму, помогала ему с детьми: делала заготовки полуфабрикатов, варила супы, перестирывала и зашивала одежду. Родителей Лины тоже навещала несколько раз в неделю: потеряв единственную дочь, они сильно сдали – тётя Галя мучилась с давлением, у дяди Бори скакал сахар. Иногда Маше казалось, что она больше не выдержит такой нагрузки. Тогда она запиралась в ванной комнате, набирала полную ванную горячей воды с пышной пеной, лежала в ней и представляла себя ничем, пеной, которая растворяется в тёплой воде и убегает.
– Что ты там засела? – стучал в дверь Алексей. – Хватит воду переводить, подумай об экологии!
Спокойнее всего Маша чувствовала себя в квартире Лики, поэтому приезжала туда всё чаще и чаще. За годы общения с Артёмом она немного выучила язык жестов, но всё равно они общались в основном перепиской, как и раньше. На столе всегда лежал блокнот и ручка, в котором он писал ей, а она отвечала. Старшая Марика тоже уже умела читать, только печатные буквы, но она предпочитала объясняться с отцом жестами.
Они сидели на кухне вдвоём: дети смотрели в комнате телевизор, Маша только закончила раскладывать по пакетам котлеты и голубцы, чтобы спрятать их в морозилку. Артём взял её ладонь в свою, легонько похлопал, словно взвешивая, и написал:
«Ты вообще что-нибудь ешь? Одни кожа да кости».
Маша улыбнулась, щёлкнула его по носу и написала:
«На себя посмотри».
Он засмеялся. Маша любила его смех, и ей очень хотелось услышать его голос, но говорить Артём стеснялся: слух он окончательно потерял около шести лет, и на тот момент, конечно, говорил, но с годами этот навык потерялся, и звуки путались, наскакивали друг на друга, слова не получались.
Они пошли на балкон, сели на топчан и достали сигареты. Блокнот остался на кухне, так что поговорить было нельзя, но в такие минуты Маше и не нужны были слова. Они сидели совсем рядом, соприкоснувшись плечами, и Маша думала о Лине, да и Артём, наверное, тоже. К привычной уже тоске по подруге примешивалось и другое, непонятное ей чувство, одновременно горькое и сладкое. Сигареты давно истлели, а они так и сидели, не двигаясь и не смотря друг на друга.
– Я запрещаю тебе туда ездить! – устроил ей вечером скандал Алексей. – Что это вообще за отношения такие: думаешь, я совсем дурак, не понимаю, зачем ты туда шастаешь?
– С ума сошёл? – обиделась Маша. — Он муж моей подруги!
– Умершей подруги, спешу напомнить!
– Какой же ты козёл!
Она убежала в ванную, закрылась там, включила воду, вылила целый бутылёк пены. Лежать в тёплой мыльной воде было приятно, но как раньше это не помогало: изнутри поднималась непонятная тревога.
Через неделю у Марики был день рождения – шесть лет. Тётя Галя и дядя Боря забронировали детскую комнату, позвали всех её подружек.
– Ребёнок не должен лишаться дня рождения, – сказали они, когда Маша осторожно спросила, что, может, в этом году отметить спокойно, в семейном кругу. – Лина бы этого не хотела.
Алексею не понравилось платье, в котором Маша собралась ехать на день рождения, и он велел ей переодеться. Ссориться с ним не хотелось, и Маша сменила платье на джинсы и футболку.
– Теперь ты доволен? – спросила она.
– Доволен.
Пока аниматор в виде принцессы Эльзы развлекала детей, Артём и Маша сидели в уголке и по очереди фотографировали происходящее на фотоаппарат Лины. Та после рождения детей увлеклась фотографией и часто снимала, теперь семейную хронику придётся вести им. Артём повернулся и сфотографировал Машу, она засмеялась и закрыла лицо руками.
«Ты очень красивая!» – показал он ей жестами.
Маша покачала головой и сказала:
– Чепуха.
Он умел читать по губам, но длинные фразы Маша ему не говорила. Почувствовав себя неловко, она пошла готовить детский стол, а Артём пошёл фотографировать детей.
Тётя Галя попросила прислать ей фотографии, и этим тоже пришлось заниматься Маше. Она взяла с собой карту памяти и сбросила папку на свой ноутбук, после чего взялась просматривать фотографии.
Сначала были обычные фотографии: счастливая мордашка Марики, её подружки, аниматор, шары и торт. Но чем дальше Маша листала фотографии, тем больше находила в них себя: вот она расставляет тарелки, поправляет прядь волос, улыбается Марике, держит на руках уставшего Витю, танцует с Марикой, сидит с тётей Галей, держа её за руку, устало опустилась на стул, смотрит на Марику полными слёз глазами…
Маша закрыла ноутбук резким движением. Внутри разливалось раскалённым железом. Было страшно и одновременно хорошо.
«Почему ты к нам больше не заходишь?» – написал ей через неделю Артём.
Маша не знала, что ответить. Сердце стучало в горле, ладони вспотели. Она написала:
«Прости, много работы».
В ответ пришло только одно слово:
«Понял».
На душе скребли кошки. Хотелось бросить всё, сорваться и поехать к нему. Но вместо этого Маша пошла готовить чахохбили – Алексей обожал это блюдо, а она редко что-то готовила, не успевала, в основном заказывала доставку или покупала в супермаркете.
– Я рад, что ты решила вкладываться в наши отношения, – сказала ей вечером Алексей. – Так я на тебе точно однажды женюсь.
Говорить ему о том, что замуж она не хочет, Маша не стала.
К тёте Гале и дяде Боре она не прекратила ездить. Маша боялась, что Артём пожалуется на Машино отсутствие, и тогда придётся отвечать на неудобные вопросы, но, похоже, он ничего такого не делал, потому что тётя Галя, как ни в чём не бывало, дала Маше подарки для детей и попросила найти фотоальбом Лины: нужно бы отсканировать старые фотографии, пока они не выцвели.
Пришлось ехать. Маша специально подгадала время, когда Артёма не будет дома. Правда, и детей не было, а она сильно по ним скучала, но решила, что возьмёт их на выходные и повезёт к родителям Лины.
Фотоальбом нашла сразу. Не хотела его открывать, но открыла.
Лина улыбалась ей с фотографий: сначала беззубая первоклассница с огромными бантами, потом круглолицая отличница с ямочками, прыщавая, но все равно симпатичная восьмиклассница с угольно-черными волосами, счастливая первокурсница. Иногда и Маша улыбалась сама себе, родители Лины часто снимали их вместе. Где-то в середине фотоальбома появился Артём: сначала хмурый, потом тоже научился улыбаться. Чаще всего он был рядом с Машей, только в конце пятого курса фотографии сменились, и теперь Лина и Артём держались за руки.
Маша захлопнула фотоальбом, оставила Артёму и детям записку, после чего поехала к тёте Гале. Она так скучала по Лине, никому на свете нельзя было рассказать то, о чём Маша могла говорить ей. Но, с другой стороны, то, что сейчас происходило с самой Машей, подруге она бы не смогла рассказать. И от этого чувствовала себя ещё более одинокой.
Фотографии пришлось смотреть второй раз, теперь с тётей Галей. Та, конечно, расплакалась, Маша померила ей давление и дала таблетку.
– Какие вы тут маленькие, – вздохнула она. – Совсем дети ещё. И Артём – гляди, какой смешной! Лопоухий такой. Вы так хорошо смотритесь. Если честно, мы с Борей втайне мечтаем, чтобы вы с ним сошлись.
Маша почувствовала, как густо краснеет.
– Тёть Галь, ну вы чего…
– Прости, детка, я знаю, что у тебя мальчик есть. Просто страшно, что приведёт чужую женщину в дом, кто знает, как она будет к детям относиться. Сама знаешь, как оно бывает.
Маша знала.
– Лина была моей лучше подругой, я не могу…
– Конечно, можешь, – перебила её тётя Галя. – Между прочим, моя мама вышла замуж за мужа сестры, так удобнее было за племянниками ухаживать. И ничего, они с папой ещё своих троих народили.
Неужели тётя Галя догадалась о тех мыслях, которые мучают Машу в последнее время? Быть такого не может…
– Ладно, прости, не забивай себе голову, – тётя Галя обняла её, погладила по волосам. – Живи, как хочется, девочка моя, ты заслужила это, как никто другой. Спасибо, что не забываешь нас и детей не бросаешь.
Домой Маша ехала в странном состоянии: она и сама не знала, чего хочет и как будет лучше. Алексей, как ни крути, был отличной партией: успешный хирург из приличной семьи, с квартирой, отец из него должен получиться хороший… А Артём – необразованный водитель такси, который сам выбрал Лину, а не её, и теперь быть женщиной на замену и мачехой для детей собственной подруги… Нет, не выйдет из этого ничего хорошего.
Когда от подъезда отделилась фигура, Маша испугалась и вздрогнула. В темноте она не сразу его узнала. Когда луч фонаря осветил его лицо, сердце упало в пятки. Он смотрел на неё виновато, но решительно. Блокнота у него не было, значит, придётся объясняться жестами. А в руках у неё пакеты, и вообще на улице холодно, а она устала и хочет домой.
Артём шагнул вперёд, взял у неё из рук пакеты, поставил на лавку. Стоял так близко, что она видела тёмные крапинки в его серых глазах.
– Лублю тиба, – старательно выговорил он.
Это был странный голос. Будто не человека, а инопланетного существа. Маша протянула руку и провела по его щеке. И сама поцеловала его. Сотни мыслей крутились в голове, но она успокаивала их одним заклинанием: «Будь что будет…».